— Отпускайте девчонку. Да! Отпускайте, сказал!
И тут уж я не сумел удержаться от довольной улыбки.
Тридцать тысяч, заплаченные из моей доли Полю Лиману, — деньги несусветные, но оно того стоило. Иначе и сам бы здесь остался, и Анну не вытащил.
Повесив трубку, Аарон подхватил саквояж с деньгами, вышел из телефонной будки и отвесил мне издевательски-изящный поклон.
— Поздравляю, специальный комиссар Грай, — лишенным всяческих интонаций голосом произнес он, — вы сумели меня переиграть. Скрывать не буду, это неприятно, но такова жизнь. Никогда не стоит считать себя самым умным.
— Не стоит, — настороженно кивнул я в ответ, не понимая, к чему клонит гангстер.
— Но мы люди чести, мы выше личных обид, — отстранение улыбнулся Малой. — А посему считаю, что пришла пора нам расстаться. Выкуп получен, девушка освобождена, Лиманы довольны. Сделка закрыта. Все. Баста.
— Тогда…
— Проблема вот в чем! — перебил меня Аарон, резко выставив вперед пустую руку. — Лиманам больше нет никакого дела до одного излишне пронырливого легавого. Мне, если начистоту, тоже. Но кое-кто просто горит желанием пообщаться с вами, комиссар, в приватной обстановке. Вряд ли вы переживете эту встречу, но такова жизнь. Никогда не стоит считать себя самым умным.
— Зачем вам эти стекляшки? — усилием воли погасив волну паники, спросил я.
— Последняя воля приговоренного? — уточнил гангстер и рассмеялся неприятным шипящим смехом. — Да ладно! Избавь от подобных банальностей. — Он скомандовал подручным: — Уточните место и отвезите, — и как ни в чем не бывало зашагал прочь.
Свернул за угол, и я остался один на один с двумя серьезными парнями, державшими меня на прицеле крупнокалиберных штуцеров.
— Звони, — распорядился водитель. — А ты даже не дыши! Понял?
Его напарник медленно попятился от нас, но быстро понял, что это просто смешно, развернулся и скрылся в телефонной будке.
— Тебе не показалось странным, что ваш босс сбежал, поджав хвост? — спросил я, когда, звякнув стеклом, захлопнулась дверца.
— Заткнись, — потребовал гангстер.
— Лиманов моя смерть точно не обрадует. И он это знает. Все свалит на вас.
— Закрой рот! — рявкнул водитель. — Закрой свой поганый рот!
— Подумай, как это будет выглядеть со сторо…
Гангстер вдруг шагнул вбок, и тяжеленные граненые стволы штуцера шибанули меня по затылку. Из глаз посыпались искры, сбитая ударом шляпа покатилась по тротуару, стукнулась о бордюр и перевернулась, а я не сдержался и опустился на одно колено. Тихонько зашипев через судорожно стиснутые зубы, дождался, пока прояснится сознание, и очень спокойно предупредил:
— Еще раз так сделаешь, и ты покойник!
Водитель не разочаровал. Лакированная туфля скрипнула, когда, замахнувшись штуцером, он перенес весь свой вес на одну ногу, и этот скрип послужил мне сигналом.
Подцепившие брючину пальцы резко рванули ее вверх, обратным движением легли на рукоять двуствольного пистолета и выдернули его из кобуры. Одним рывком я взвел спицу курка и пальнул себе под руку. Водитель подавился сдавленным всхлипом, зажал простреленный живот и уселся на задницу. Миг спустя распахнулась телефонная будка, и на улицу вывалился бросивший трубку громила. Он вскинул штуцер, мне удалось опередить его буквально на долю мгновенья.
Сухо щелкнул выстрел, серебряная пуля угодила в плечо, гангстер покачнулся, но оружия из рук не выпустил. Более того — попытался взять меня на прицел.
Схватив штуцер водителя, я поспешно спустил курок, и громилу отшвырнуло на осыпавшуюся стеклянным крошевом телефонную будку. Из страшной раны в груди хлестанула кровь, вот только парень умел держать удар как никто другой и вновь устоял на ногах.
Я в пару быстрых шагов приблизился к нему, добил выстрелом в голову и только тогда сообразил, что сначала стоило узнать, кто именно заказал меня Малою.
Впрочем, еще оставался перхавший кровью водитель. Я вернулся к нему, ухватился за лацканы пиджака, встряхнул и заорал прямо в лицо:
— Кому?! Кому он звонил?!
Но голова раненого лишь безвольно мотнулась, и парень затих.
— Не умирай, сволочь! — рявкнул я и несколько раз резкими толчками надавил на грудную клетку, но без толку. — Сволочь!
Вскочив на ноги, я от души его пнул, потом взял себя в руки и бросился к телефонной будке. Перешагнул через распростертое перед ней тело, дрожащей рукой запихнул в прорезь для монет четвертак и набрал номер апартаментов Томаса Соркина.
— Были вести от Анны?! — крикнул в трубку, когда тот ответил на вызов.
— Да! Ее высадили у приемных покоев больницы Святой Катерины. Уже выезжаю!
Следующим звонком я вызвал на место перестрелки полицию и сразу, едва не поскользнувшись на залитом кровью стеклянном крошеве, бросился к стоявшему у тротуара такси. Кинул на переднее сиденье штуцер бугая и свою шляпу, уселся за руль, повернул ключ в замке зажигания… и автомобиль часто-часто затрясся, будто загнанная до пены лошадь.
Черт!
Сущность движения забилась в судорогах, пришлось утопить педаль газа, до максимума увеличивая впрыск алхимического реагента. Двигатель взревел, такси рывком сорвалось с места, и мне лишь чудом удалось разминуться с фонарным столбом и вывернуть на проезжую часть.
Прекрасно понимая, что стоит только сбросить газ — и движок тотчас заклинит, я судорожно вцепился в баранку, под визг покрышек свернул на перекрестке и выскочил на полосу встречного движения, обгоняя тихоходный грузовик. Сразу выкрутил руль, возвращаясь обратно, и на прямом как стрела участке дороги такси начало неуклонно набирать скорость; меня вдавило в кресло, кузов заходил ходуном.
Как не убился в итоге — просто не знаю. На площадь перед больницей автомобиль вылетел с пропоротым об угол газетного киоска правым бортом, без переднего правого же крыла и лишь с одной фарой. Радиатор исходил паром, из-под створок капота валил густой черный дым.
Я убрал ногу с педали газа, движок закашлял, и автомобиль уже по инерции, быстро теряя скорость, подкатился к центральному входу больницы. Вздрогнул, наткнувшись на бордюр, перевалился через него и смертельно раненным существом замер на тротуаре.
Распахнув дверцу, я с трофейным штуцером в руках выбрался наружу и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, взбежал на высокое крыльцо. Только ухватился за дверную ручку — сзади раздался приглушенный хлопок, обернулся — из распахнутой взрывом створки капота вырвалось ярко-оранжевое алхимическое пламя.
Вовремя добрался, ничего не скажешь.
В холле я показал вскочившему на ноги патрульному служебный значок и выложил штуцер на стойку регистратуры.
— Это улика, — предупредил его и поспешил к приемным покоям, но там Анны уже не оказалось.
— Соркины, где они? — потребовал я ответа у дежурной медсестры.
— Перевели в отделение интенсивной терапии, — заглянув в записи, ответила та.
— С девушкой все в порядке?!
Тетенька строго глянула на меня, но сжалилась и пояснила:
— Шоковое состояние. На госпитализации настоял ее отец.
— Спасибо! — с облегчением выдохнул я и, не став дожидаться лифта, бросился к лестнице. Взбежал на четвертый этаж и на входе в отделение интенсивной терапии столкнулся с двумя детективами в штатском.
— Сюда нельзя! — не узнав, загородили они дорогу.
— По делу.
