В комнате тоже плакали. Приподняв подбородок жены, Райен кончиками пальцев стер слезы с ее лица. Миссис Конелли попыталась улыбнуться:
– Этого всегда можно было ожидать, это… как раз в духе Кэти. Ведь с такой добротой жить очень сложно. Она всегда готова отдать всю себя. И с детьми прекрасно играла, и не было ни одной бездомной собаки, в которую бы она не влюблялась. Помнишь? До этого мига мне казалось, что Дэвид уничтожил эту лучшую, прекрасную часть ее души, и я ненавидела его за это… но он не смог.
Слезы скатывались по ее щекам.
– Райен, неужели ты не видишь? Кэти нашла своего бездомного и полюбила его.
– А он ее укусил, – печально усмехнулся отец. – Скорее, он укусит того, кто ее обидит.
Заключив свою готовую расплакаться жену в объятия, Райен взглянул через комнату и увидел Кэти, рыдающую на груди Рамона. С улыбкой, обозначающей примирение с этим высоким мужчиной, защитником его дочери, Райен сказал:
– Рамон, у тебя нет запасного носового платка? Рамон коротко улыбнулся – он признал примирение:
– Для женщин или для вас?
Когда родители Кэти ушли, Рамон попросил разрешения воспользоваться телефоном.
Не желая его стеснять, Кэти вышла из квартиры во внутренний дворик. Она бродила по нему, рассеянно касаясь растений в огромных чашах, затем прислонилась к спинке одного из шезлонгов, взглянула на темно-синее небо. Она вспомнила одну из картин Ван Гога, на ней звезды лучились, как астры. Значит, он рисовал с натуры!
Рамон тоже вышел во двор и замер, зачарованный красотой своей будущей жены. Свет из окна очерчивал ее силуэт на фоне бархатной тьмы ночи. Ее волосы свободно струились по плечам; в профиле была какая-то античная законченность; тихой гордостью веяло от наклона головы. Весь ее облик, соблазнительный и неприступный одновременно, был полон очарования и поэзии.
Почувствовав его присутствие, Кэти слегка повернула голову.
– Что-нибудь не так? – спросила она, имея в виду его звонок.
– Да, – ответил он с нежной торжественностью. – Я боюсь, что если подойду ближе, то ты окажешься только сном.
Улыбка, которая была и ласковой и чувственной, тронула ее губы.
– Я очень реальна.
– Ангелы тоже реальны. Но ни один мужчина не сможет протянуть руки и обнять ангела.
– У меня очень земные мысли, когда ты меня целуешь. Он шагнул к ней, пристально взглянул в ее глаза:
– И о чем твои мысли, когда ты стоишь здесь в одиночестве и смотришь на небо, словно поклоняешься звездам? Кэти вдруг почувствовала странную застенчивость:
– Я думала, как невероятно, что за семь дней моя жизнь так изменилась. Нет, не за семь дней, а за семь секунд. В тот миг, когда ты спросил адрес, вся моя жизнь изменилась. Хотела бы я знать, что случилось, если бы я вошла в бар на пять минут позже.
Рамон приблизился к ней:
– Ты не веришь в судьбу, Кэти?
– Только когда совсем плохо.
– А когда все прекрасно?
В глазах у Кэти заплясали игривые огоньки.
– Ну тогда это благодаря моему блестящему плану и упорной работе.
– Спасибо, – сказал он с мальчишеской усмешкой.
– За что?
– Эти последние семь дней ты все время заставляешь меня улыбаться.
Он наклонился над ней, и их губы слились в сладостном поцелуе.
Кэти поняла, что он, щадя ее, не собирается заниматься любовью сегодня, и она была благодарна ему за это. Ее силы – и духовные и физические – были на пределе.
– Какие у тебя планы на завтра? – спросила она немного позже, когда он уходил.
– Мое время – твое, – сказал Рамон. – Я был намерен уехать в Пуэрто-Рико завтра. Но мы не уедем до воскресенья, поэтому единственное обязательство, которое необходимо выполнить, – это позавтракать с твоим отцом.
– Может быть, ты подвезешь меня до работы завтра утром перед встречей с ним? – спросила Кэти. – Мы сможем провести какое-то время вместе, а в конце дня ты заедешь за мной.
Руки Рамона обвились вокруг нее.
– Конечно, – прошептал он.
Глава 9
Кэти сидела за столом, машинально крутя ручку. Вирджиния присутствовала на заседании совета управляющих, и это позволяло Кэти спокойно привести в порядок мысли. У нее было полтора часа, чтобы решить, увольняться ли с работы или взять двухнедельный отпуск за свой счет. Она знала, какого решения
