непонятно, с чего начинать. Осознав необъятность задачи, мы вздыхаем – и вытряхиваем пепельницу; шампанское больше не искрится. Окна мира непрозрачны, глаза ослепли. Весело могло быть раньше, когда сама ночь смеялась. Теперь все улицы холодны, а все люди спешат. Они бегут, потому что боятся остановиться. Они уже не помнят, зачем им так надо разбогатеть. Между башнями скользит машина, как игрушка на батарейках. На улице все мы делаем вид, будто и не были тяжело ранены. Все выздоравливают.
С этого места мы вторгаемся в то, о чем нельзя говорить, что нельзя рассказать. Приносим наши извинения за множество недомолвок. Я опустил невыносимые описания. Не из стыдливости и не из уважения к погибшим, потому что считаю, что описать их медленную агонию, их крестный путь – тоже знак уважения. Я опустил их, потому что считаю: заставить вас вообразить то, через что они прошли, еще более жестоко.
10 час. 09 мин
О, как бы я хотел, чтобы сейчас было вчера. Вернуться в накануне. «О, я верю во вчера», как поют «Битлз».
Вертолеты летали мимо нас и смотрели, как мы умираем. (Абзац опущен.)
– Все, что я могу теперь сделать, это молить Бога, чтобы такое никогда больше не повторилось.
Когда вы родились, я плакал от счастья, глядя на вас.
– Папа, – говорит Дэвид, он очень бледен, – у меня живот болит, ты не можешь позвать доктора?
– Не волнуйся, дорогой, он сейчас придет.
Живот у него обожжен на 40 %.
– Я хочу спать… Можно мне баиньки?
– НЕТ! Дэвид, слушай меня внимательно. Главное, не закрывай глаза.
– Я сейчас немножко посплю.
– Нет! Дэвид! Послушай папу! Дэвид?
– Ты просто разбуди меня, когда галактика будет спасена.
10 час. 10 мин
«Windows on the World» был шикарной газовой камерой. Его клиентов удушили газом, а потом сожгли и превратили в пепел, как в Освенциме. Они достойны той же памяти. (Страница опущена.)
10 час. 11 мин
Он в вечности останется ребенком.
10 час. 12 мин
И вот тут-то я извлекаю на свет божий очередную свою знаменитую СНООТ (спонтанные но не обязательно оригинальные теории). Ненависть, которую внушает Америка, сродни любви. Если кто-то настолько вас ненавидит и хочет, чтобы и вы его ненавидели, значит, этот кто-то добивается вашего внимания. Значит, этот кто-то бессознательно любит вас. Бен Ладен, сам того не зная, обожает Америку и хочет, чтобы она любила его. Он бы не тратил столько сил, если бы не хотел, чтобы Америка постоянно думала о нем.
Кто безумец? Кто святой? Наш Бог – распятый. Мы поклоняемся бородачу в набедренной повязке, претерпевшему крестную муку. Пора основать новую религию, символом которой будут две горящие башни. Выстроим церкви в форме двух параллелепипедов, и пускай в момент причастия в них врезаются две телеуправляемые модели самолетов. И когда самолеты протаранят башни, присутствующих попросят преклонить колена.
10 час. 13 мин
Либерализм не имеет ничего общего с моралью. Девиз Франции «Свобода, Равенство, Братство» должен был бы стать девизом всего мира. Проблема в том, что этот человеческий идеал – бесчеловечная ложь.
Запад орет, что нужно быть свободным! Свободным! Кричать о том, что ты свободен, хвастать этим. Умирать, защищая свободу. Отлично. Но когда я свободен, я не счастлив. Напрасно я верчу эту проблему и так и эдак: теперь, когда назад уже не вернуться, мне приходится это признать, несмотря на всю свою техасскую упертость. Я предпочитаю свободе Мэри в машине моего отца, ее тонкие пальцы с длинными ногтями, и запах цветов повсюду, и темные круги у нее под глазами. Мы встречались урывками до самого последнего момента. Я предпочитаю рождение Джерри: осклизлая, раздутая синюшная голова, о боже, теперь всю жизнь возиться с этой пакостью, а потом он вдруг открыл глаза и улыбнулся. Я предпочитаю покрепче прижаться к Кэндейси, чтобы забыть ужас от того, что я – это я.
Я не был счастлив, когда был свободен.
10 час. 14 мин
I'm on a plane
I can't complain.[125]
