Он перевернулся на другой бок, попробовал, удобно ли лежит ствол под подушкой, и мгновенно заснул.
Глава 3
Когда Сазан проснулся, было уже девять часов утра. Солнечные лучи, пробившись сквозь густую листву больничного сада, скользили по палате, и из коридора доносился невнятный гомон. Миши в постели уже не было.
Сазан оделся и пошел проведать генерального директора. Тот по-прежнему лежал с закрытыми глазами и сжатым ртом.
У постели его сидели Миша Ивкин в шортах и маечке и еще один человек-лет пятидесяти, в белом полотняном костюме и при галстуке.
– Алексей Юрьевич Глуза, – сказал полотняный человек, поднимаясь, – вот, зашел проведать.
Сазан оглядел новоприбывшего.
Господин Глуза был несколько одутловат; крысиные хвостики усов свисали по обе стороны влажного красногубого рта; глаза господина Глузы бегали, как два таракана. В облике господина Глузы имелось странное противоречие – самой своей природой господин Глуза был явно предназначен к тому, чтобы радоваться жизни и всем ее проявлениям, как-то: вкусной еде, девочкам и коньяку, и запечатленное на его физиономии печальное выражение странно противоречило его существу.
– Я так понимаю, вы теперь исполняющий обязанности директора? – спросил Сазан.
– Я так понимаю, вы вроде как новый зам? – в ответ спросил Глуза.
Сазан задумался, пытаясь определить свой законный статус относительно аэропорта Рыкове, но тут с постели подал голос Миша Ивкин.
– Да, Алексей Юрьевич, – сказал он, – мой отец, когда утром просыпался, сказал, чтобы вы исполняли его обязанности. А Валерия Нестеренко он просил быть замом. По безопасности.
Сазан был готов руку дать на отсечение, что директор как спал после приступа, так и не просыпался. Он внимательно посмотрел на мальчика, и тот очаровательно прищурил свои черные глазки. Так же невинно он щурился, наверное, когда бабушка спрашивала его, зачем он съел шоколадку перед обедом и где он разорвал штанишки. У Сазана возникло мрачное предчувствие, что этот парень, который пожалел, что в него стреляли не во время школьных занятий, по младости лет не въезжает, во что ввязался.
– Ну так поехали в контору? – спросил Сазан. Дорога из больницы в аэропорт была неожиданно долгой: по одну ее сторону тянулась бетонная стена вдоль летного поля, по другую – железнодорожные пути. Потом пути кончились, мелькнул переезд с полосатым шлагбаумом, и Сазан увидел справа глубокую чистую речку и по обе ее стороны кирпичные двухэтажные коттеджи «новых русских».
– Можно на минутку заскочить ко мне домой? – сказал Глуза.
– Заскакивай.
Автомобиль свернул с дороги и через мгновение стоял у черной витой решетки одного из домов. Глуза скрылся за калиткой, а Сазан вышел из машины, хлопнул дверцей и стал внимательно оглядываться по сторонам. Кто-то помахал рукой с соседнего дома: Сазан пригляделся и узнал одного из своих ребят. Славку. Славку отрядили стеречь дом Ивкина.
Калитка хлопнула снова: Глуза сел в машину и вгрызся зубами в пухлый бутерброд.
– Не хотите?
– Нет. Вы что тут, все живете? – спросил Сазан.
– Да. Это вот дом Виталия Моисеевича, рядом мой, а напротив Балуй – это еще один зам. А вот тот, через речку – это дом Кагасова.
– Кагасова? Которого прочат в директора?
– Да.
– Но он же из Краснодара.
– Из Краснодара, а дом себе купил. Месяца два назад. Он же у нас член совета директоров – от Службы транспортного контроля.
Сазан молча глядел в окно. Любой из обитателей этого мини-поселка мог видеть два дня назад, как из дома Ивкина в одиннадцать часов вечера выехала «мазда». Правда, он не мог знать, куда она поехала. Но какая разница? Отсюда к центру Москвы только одна дорога, с Алтыньевского на Ярославское – а потом через проспект Мира.
– Не знаете, зачем Шило вчера ехал в аэропорт? – спросил Сазан.
– Понятия не имею.
– Он часто приезжал в Рыкове?
– Когда с этой своей лялькой любился – постоянно. А потом они разбежались. Он сюда ездил раз в неделю, в две.
– Кто-то его должен был вызвонить
– Я ему не звонил.
– А кто звонил?
– Никто не говорит, что звонил. А вы что, действительно считаете, что Шило убили не случайно?
Сазан помолчал.
– Не знаю, – сказал он наконец, – а кто, по вашему мнению, стрелял в Ивкина?
