уходящая на второй этаж лестница и поднимающаяся по ней женская фигурка в халате.
— Извини, — сказал Чердынский.
Встал и побежал за фигуркой наверх.
Охранник исчез, а Сазан некоторое время сидел в гостиной один, смотря то на рояль, то на опустевшую плошку с салатом. Есть почему-то не хотелось. В голове шумело, и левое плечо как-то отяжелело и налилось усталостью. Еще утром, когда делали перевязку, Валерию казалось, что бинт наложен свободно. Теперь бинты вроде бы должны были разноситься и ослабнуть, а вместо этого они врезались в кожу, как если бы плечо распухло. «Блин, надо было у этого бывшего врача спросить насчет огнестрела», — запоздало подумал Валерий. Тяжело поднялся и прошел на кухню.
Виктория Львовна готовила на кухне обед, приспособив для чистки картошки Муху. Валерий никогда не видел Мухи за чисткой картошки, и поэтому он некоторое время стоял в дверях, любуясь на это удивительное зрелище. Наконец Муха спиной почувствовал присутствие шефа, воровато оглянулся, покраснел и сказал:
— Тут я типа того… в общем, меня попросили…
Виктория Львовна безжизненно подняла голову от шинковочной доски.
— Это ты, Валера? Садись.
Нестеренко присел на кухонный табурет.
— Вы долго еще здесь пробудете?
— А ты?
— Сколько нужно, — губы Валерия сложились в неприятную усмешку.
Виктория Львовна вздохнула.
— Демьян Михайлович был очень недоволен твоим приездом. Он сказал вчера… — Виктория Львовна запнулась.
— Так что он сказал?
— Что… он не намерен иметь дела с бандитами.
— И вы тоже хотите, чтобы я уехал?
— У комбината есть собственная служба безопасности, а в городе есть милиция.
— А если Игоря убили служба безопасности или милиция?
— Ты… ты серьезно так думаешь?
Валерий пожал плечами. Еще час назад он бы не исключил такой версии. Сейчас, после вдохновенного монолога Чердынского, его уверенность была несколько поколеблена.
— Когда Игорь уехал в Тарск?
— Два года назад. Сразу после университета.
— Как это получилось, что он уехал? Почему он не стал поступать в аспирантуру?
— Он поступил в аспирантуру и еще аспирантом ездил сюда консультировать. А потом…
— Что потом?
Виктория Львовна помолчала. Пятнадцать лет назад она казалась Валере Нестеренко почти старухой. Странное дело — теперь он видел перед собой стройную женщину немногим более сорока, женщину, которая еще с легкостью могла найти мужа или, по крайней мере, любовника…
— Это из-за меня, — сказала Виктория Львовна, — у меня тогда были очень плохие почки. Мне нужна была операция. Завод эту операцию оплатил.
— Как Игорь познакомился с Санычевым?
— Через Гаибова. Гаибов тогда работал на каком-то сибирском заводе… У него возникла эта идея — брать институтские лекарства, пробивать их через клинические испытания и производить на заводе, а у Игоря как раз было такое лекарство. Они пробили патент, Игорь к ним раз в месяц летал, а потом завод взяли и отобрали.
— Кто?
— Иностранцы какие-то. Гаибов тогда стал часто бывать у нас, он все рассказывал о своих проблемах. Там было что-то страшное. Какие-то бандиты, ОМОН руководство из окон швырял…
— А потом?
— Потом Гаибов ушел. На другой завод, тоже в Сибири. Вот тогда Игорь начал делать им феноцистин. Игорь опять туда ездил, привез десять тысяч долларов один раз и пятнадцать — другой.
— За лекарство?
— Просто задаток. Вот как раз на этом заводе замом главного был Санычев. У них опять начался какой- то конфликт с директором, а тут как раз на этот завод приехал тарский губернатор. Он в свите какого-то вице-премьера был, а вице-премьера потащили на завод, потому что завод хорошо себя чувствовал. Ну, Санычев с Гаибовым подружились с губернатором и пожаловались ему на судьбу, а тот и говорит: «Приезжайте ко мне, я вам даром такой же завод отдам, только вытащите его из выгребной ямы».
— И они приехали?
— Да. Стали составлять бизнес-планы. Игорь их консультировал. Потом они взмолились: Игорь, все, что хочешь, только переезжай в Тарск. Вот и переехал.
— Игорь часто приезжал?
— Нет. Он очень не любил Москву.
— А у него никаких неприятностей в Москве не было?
— В каком смысле неприятностей?
— Ну… следил кто-то за квартирой. Звонил. Угрожал.
— Да.
— Что — да?
— Звонили. Сначала звонили, а потом как-то вечером я возвращаюсь домой, рядом тормозят «Жигули», из них выскакивает громила под два метра и чего-то мне в руки пихает. И говорит что-то насчет того, чтобы Игорь в чужой бизнес не лез…
Виктория Львовна помолчала.
— Машина уехала, я выронила сумку и стою, потом смотрю — а у меня на руках дохлая кошка.
— Это когда было?
— Недели за две до его приезда. Последнего.
— Это который на конгресс?
Виктория Львовна кивнула.
— Вы ему рассказали?
— Когда приехал, рассказала.
— А он?
— Мы говорили только по телефону. Он был всего два дня и не заехал.
Валерий прикинул. Растерянный Игорь в холле «Рэдисон-Славянской». «У тебя неприятности с визой? Ты работал на оборонку и поэтому не можешь уехать?» — «Ах, да какая там оборонка…» Мог на него так подействовать рассказ матери? Возможно, и мог. Но сомнительно. Игорь был явно озабочен именно невозможностью отъезда, а не тем, что какие-то гниды, участвовавшие в дележке денег из медицинского фонда, были недовольны его поведением. Конечно, нынче такие времена, что любой человек имеет массу запуток. Но не из-за всех запуток стреляют. В московских историях были замешаны серьезные люди, серьезные люди не делают таких глупых ошибок и не убивают ученого технолога вместо того же Чердынского, который тот еще фрукт…
— Ты бы накрыл на стол, — сказала Виктория Львовна, — мы обедать будем. Меня этот швед пирог с лимоном научил делать.
— Я поеду, — проговорил Валерий. — Дела.
Когда он уходил, дверь в гостиную была широко распахнута. Чердынский сидел за роялем и играл что-то надрывное. На диване, заботливо укутанная пледом, лежала Яна и слушала своего бывшего любовника. Чердынский то ли не услышал шума в прихожей, то ли не счел нужным прерывать игру.
Виктория Львовна вышла проводить Валерия. Она стояла, держа на весу мокрые руки, и смотрела, как дворовый приятель ее сына надевает мягкое длиннополое пальто.
— Что вы так на меня глядите, — внезапно спросил Нестеренко, — это ведь не я убил Игоря, а?
— Его убили такие, как ты, — спокойно ответила Виктория Львовна.
