— Ты и твой компаньон просрали два завода. Хочешь просрать третий? Сколько человек работало в Алицке и Симакове?
Санычев неторопливо застегивал плащ. У него и у Резоева по-прежнему не было охранников, только сбоку стоял водитель в кожанке, но, видимо, водитель считал ниже своего достоинства подавать плащ боссу.
— Три тысячи в Симакове и пять в Алицке.
— Ты выкинул на помойку восемь тысяч человек только потому, что тебе хотелось ходить в белых воротничках и не пачкать ручки сотрудничеством с бандитами.
Санычев побледнел.
— У тебя… несколько странная манера описывать ситуацию.
— Тебе предлагали помощь. Ты плюнул на помощь и на восемь тысяч рабочих.
— Ты общался с Бармалейчиком? — спросил Санычев. — Он был очень любезен, не так ли? Почти человеком выглядел. Бизнесменом богатым… Знаешь, как он начинал? Он начинал как «крыша» местного консервного заводика… Директор пахал, как ишак, а Бармалейчик вытирал о директора пальцы. И когда директору это надоело, Бармалейчик пристрелил его. А потом он продавал людей чеченцам. Он заместителя мэра продал, потому что тот не угодил центральной группировке. Слупил, говорят, дважды: и с «центра», и чечены поделились… Я не хочу быть в этом списке третьим. Ни при Василии Миронове, по кличке Бармалейчик, ни при Валере Нестеренко, по кличке Сазан…
Санычев молча повернулся и пошел на улицу. Сазан выскочил за ним.
— Подожди! — сказал Валерий. Санычев остановился.
— Яшка, подгони машину, — кивнул он водителю. Тот сбежал с высоких каменных ступеней и исчез за углом.
— Ты совсем блаженный, — сказал Сазан. — Ты хочешь, чтобы все кругом в говне, а ты в шелку, да? Я не убивал Колуна.
— Даже если ты его не убивал, — сказал Санычев, — тебя все равно за это посадят.
— Это Молодарчука посадят, — усмехнулся Сазан, — при очередной проверке.
— А как же ваш воровской закон? Ментов не нанимать…
— Воровской закон действует по отношению к таким, как я. А не по отношению к бл… в погонах.
Санычев нетерпеливо оглянулся. Его черная «Волга» выкатилась из-за угла и затормозила напротив входа в администрацию. Водитель вышел из машины, обогнул ее и открыл заднюю дверцу.
— А кто-то говорил, что собирается только отомстить за Игоря. И все.
— Я соврал, — спокойно сказал Сазан, — у меня профессия такая.
Санычев сделал шаг вниз.
— Ты ничего не получишь, Сазан. Мне поздно меняться на… О черт!
Валерий оглянулся. Вход был обсажен молоденькими туями, с верхних ступеней, где они стояли, открывалась превосходная панорама на одинокий памятник Ильичу, возвышающийся на площади, и на набережную Тары. Бывший обком был выстроен так не случайно: напротив входа в четырехстах метрах не было ни одного дома и ни одного окна, из которого нехороший империалистический снайпер мог бы покуситься на жизнь тарских партийных руководителей. И даже молодые туи, немыслимые здесь еще лет десять назад, были явно высажены по приказанию наивного демократа-губернатора, не осведомленного, что за взрослой туей может когда-нибудь спрятаться киллер.
Прямо к подъезду вела небольшая аллейка, на которую обычно и заруливала машина самого губернатора и всяких важных шишек. Однако сейчас на этой аллейке по каким-то своим охранным делам стоял милицейский «форд». Водитель Санычев а завернул было на аллейку, но «форд» свирепо взмигнул, и водила поспешно сдал «Волгу» назад.
Слишком поспешно. Из-за угла вывернулся раздолбанный военный «газик». Неопытный водитель, не ожидавший помехи, с визгом затормозил. Время для Сазана внезапно приостановилось. Он видел, как неотвратимо сближаются друг с другом корма «Волги» и морда «газика», как сбегает по ступенькам Гаибов в развевающемся плаще, и еще каким-то боковым зрением Сазан внезапно увидел белые «Жигули», припаркованные чуть дальше по набережной, и парня в кожаной куртке, опершегося на крыло «Жигулей».
— Ну что за напасть! — растерянно начал Санычев, — только вчера ремонти…
«Газик» с треском вломился в «Волгу», вминая багажник в глубь салона. Валерий вдруг прыгнул, сшибая директора на землю. Краем глаза он заметил, как «Волга», спружинив, отлетела от удара. Удар был, впрочем, не шибко сильный, если бы даже Санычев сидел в машине, ничего страшного с ним бы не случилось.
Парень в кожаной куртке нырнул в «Жигули».
В следующую секунду «Волга» взорвалась. Полыхнуло откуда-то из-под заднего сиденья. На месте машины вспух безобразный розовый ком. Гаибов, на мгновение высвеченный взрывом, болезенно охнул.
Валерий вскочил.
«Волга» пылала вся. На газоне, отброшенный взрывом, плоской тряпкой лежал водитель директора. Морда «газика» тоже была в огне. Внутри «газика», как бабочка за стеклом, бился горящий человек. Это был незадачливый виновник аварии. Потом в «газике» рванул бензобак, пламя поднялось вверх красным пляшущим петухом, и силуэт человека пропал, как будто на него плеснули красной краской.
Взвизгнули колеса — это рванули с места белые «Жигули». Сазан кинулся к дороге. Из милицейского «форда» выскочил мент с автоматом наперевес и так и замер у открытой дверцы. Валерий отпихнул его и прыгнул внутрь, на водительское место.
Рядом, дыша пивным выхлопом, ворочался толстый постовой.
— Ты-ты что? — изумленно сказал постовой. — Горит же.
Валерий молча врубил скорость. Машину кинуло назад, поверх снежной наледи на газоне и молоденьких туй, под колесами захрустели ветки, мотор взвыл, из-под колес плюнуло грязью со снегом. На мгновение Сазану показалось, что сейчас машина бесславно застрянет на газоне, но сломанные туи, покорно легшие под машину, помогли: «форд» боком проехал по испоганенной губернаторской клумбе, выскочил на мостовую, с визгом развернулся и бросился вслед исчезающей корме «Жигулей».
Постовой, сообразив, что происходит, визжал в рацию:
— Белая «шестерка», номер заляпан грязью, уходит в сторону Чусовой, задержать!
Но задержать «шестерку» не удалось. Когда патрульный «форд» влетел вслед за подозрительной тачкой в первый же двор, попавшийся ей на пути, «шестерка» с распахнутыми дверями мирно стояла перед подъездом старенькой пятиэтажки. Валерий с ментом бросились внутрь: подъезд был сквозной, с той стороны начиналась улица Ботаническая, и по этой улице вдаль убегала неясная корма подозрительно прыткого «Москвича».
Валерий с ментом для порядка облазили дом — вдруг «Москвич» был ни при чем, а обитатели «жигуля» уходили чердаками, но никого не обнаружили, если не считать сношавшейся под стрехой парочки бомжей.
Спустя пятнадцать минут патрульный «форд» вернулся к бывшему зданию обкома. Там уже творилось причитающееся случаю столпотворение. «Волга» выгорела полностью, от машины остался черный сочащийся дымом скелетик. «Газик» еще горел, довольно лениво, чадный дымовой хвост поднимался выше здания бывшего обкома и был легко оборзим еще с набережной. Пожарных еще почему-то не было, зато возле «газика» стояла «скорая помощь» и две милицейские «синеглазки».
Водитель лежал на газоне сломанной куклой. Двое ментов сидели над ним и трогать его не торопились, как кошка не торопится трогать кусок несвежей колбасы.
— Эй! Слушай, — сообразил наконец постовой, — скажи, что это я был за рулем, ладно?
Валерий, не отвечая, выскочил из машины. Откуда-то из-за угла вывернулся его собственный джип. На крыльцо уже выбежала куча народу.
Санычев стоял, прислонившись к стене, совершенно невредимый, и лицо его было цвета проросшей в подвале картошки Он глядел на Валерия вполне бессмысленными глазами, будучи, вероятно, не в силах объять умом простой факт: если бы московский бандит не пристал к нему в фойе и если бы незадачливый «газик» не врезался в заминированную «Волгу», то сейчас бы вместе с водителем в «Волге» сгорел бы он,
