— Нет, это не годится. Если ты потянешь осколок, он повредит окружающие ткани. Тебе придется сделать надрез чуть повыше и только через него удалить осколок.
— Но мне никогда не приходилось делать такие вещи. Я даже не знаю, какой глубины делать этот надрез, — вздохнула доктор Майк. — Пожалуйста, Дэвид, а не смог бы ты…
— Нет, — твердо ответил Дэвид, не дав Микаэле договорить до конца. — Я уже семь лет не держал в руках скальпель.
— Но зато у тебя есть в этом опыт, — пыталась уговорить его Микаэла.
Но Дэвид покачал головой:
— Мне очень жаль, Микаэла.
— Дэвид! — В голосе Микаэлы послышалась настойчивость. — Я много раз видела тебя за операционным столом. И ты никогда ни секунды не сомневался в том, что должен был делать. Ты спас стольких людей. Я умоляю тебя, ты — единственный шанс Грейс.
В продолжение какого-то мгновения казалось, что атмосфера так напряглась, что вот-вот взорвется. Было слышно только дыхание раненой.
Дэвид беспомощно огляделся. Наконец его взгляд наткнулся на глаза Салли. И этот длинноволосый человек кивнул своему сопернику.
Дэвид глубоко вздохнул.
— Есть у тебя… катарактный скальпель?
— Конечно! — Голос Микаэлы выдал громадное облегчение, вызванное согласием Дэвида.
Не дожидаясь, когда ее об этом попросят, Колин принесла Дэвиду все необходимое для предоперационного мытья рук. И Дэвид привычно начал готовиться к операции так, будто и не было этих семи лет.
— Пожалуйста, подержи глаз раскрытым, — обратился он к Микаэле, берясь за инструменты. — Салли, если бы вы еще наклонили лампу поближе…
Микаэла подчинилась его распоряжению. Второй рукой она держала лупу так, чтобы Дэвид мог действовать обеими руками в скупом свете керосиновой лампы, поднесенной близко к лицу Грейс.
— Я сделаю разрез таким образом, чтобы осколок можно было выдавить через него, — объяснял он, тогда как рука его спокойно и уверенно работала над глазом пациентки.
Микаэла тоже как могла сконцентрировалась на своей задаче в этой операции. В этот момент она не хотела думать о том, как действует на Салли эта сцена: она и Дэвид, занятые, как много лет назад, одним общим делом у операционного стола. И тем не менее временами она чувствовала взгляд Салли, обращенный на нее и Дэвида в то время, как он держал лампу, стоя по другую сторону носилок.
— Он выходит! — Напряжение Микаэлы отпустило ее так же, как осколок оставил глаз Грейс— Еще немного, и ты его возьмешь.
Взгляд Дэвида все еще оставался напряженным. Но вот черты его лица расслабились. Он поднял пинцет. Между его металлическими кончиками поблескивал прозрачный, как кристалл, стеклянный осколочек.
— Наложи на глаз немного антисептической мази и завяжи его, — сказал он, откладывая осколок в маленькую чашку.
И затем, словно нагоняя упущенное время, поспешно набросил на себя пиджак, снятый перед операцией, и направился к выходу.
Но в последний момент Микаэла остановила его.
— Дэвид… — Она смотрела в его лицо, лицо молодого врача, которого она любила и которым восхищалась. — Спасибо тебе! — Это было все, что она смогла в этот момент произнести.
Дэвид первым вышел из больницы. Как только он появился в проеме двери, к нему бросился Роберт.
— Ну, как она?
Дэвид успокаивающе улыбнулся ему.
— Уже хорошо, — ответил он, опуская рукава рубашки и застегивая манжеты. — Осколок мы удалили. Какое-то время глаз будет завязан, но никаких осложнений быть не должно.
Лицо кузнеца просияло. Он схватил руку приезжего и принялся ее благодарно трясти.
— Спасибо, спасибо вам большое. Как я рад, что вы оказались здесь!
И он тут же побежал взглянуть на свою жену, а Дэвид направился в сторону церковной площади, мирно нежившейся в лучах послеполуденного солнца.
Но уже через несколько шагов он почувствовал, что кто-то его нагоняет. Он мельком оглянулся. Салли догнал его и теперь молча шагал рядом, не говоря ни слова.
— Я должен просить у вас прощения, — начал Дэвид. — Вы были правы, мне надо было сказать, кто я.
Салли пожал плечами.
— Когда вы узнали ситуацию Микаэлы, вы собирались уехать из города. Но я сам же помешал вам сделать это. И если бы не это, возможно, все было бы иначе.
Дэвид вздохнул.
— Да, может быть. Но я не смог устоять. Все эти годы я тосковал по ней, все время пытаясь забыть ее и ради этого пускаясь в скитания по горам и лесам. Но красота природы постоянно напоминала мне о ней.
— Власть чувств над нами велика, — ответил Салли. — Это власть природы, и мы не в силах справиться с нею своими силами. После смерти моей жены я был уверен, что уже никогда никого не смогу полюбить. Я думал, что до конца жизни останусь один. И уже свыкся с этой мыслью. Я никак не мог рассчитывать, что встречу Микаэлу.
Дэвид кивнул.
— Да, то же самое было и со мной. И вот она опять вдруг возникла передо мной. И я снова узнал, что такое любовь.
День близился к своему концу. Микаэла провела вечер одна с детьми — без Салли и без Дэвида. И она вдруг ощутила, как ей недостает обоих. После операции у нее не было времени поблагодарить их обоих за помощь. Теперь она надеялась, что такая возможность представится ей в ближайшие дни.
Она вышла во двор, чтобы зачерпнуть воды из дождевой бочки для вечернего умывания. Странный шум заставил ее вздрогнуть. Микаэла давно уже привыкла к природным звукам, но это было другое. Она испуганно подняла голову.
Из темноты выступил чей-то силуэт, приближаясь к ней.
— Салли! — с облегчением воскликнула Микаэла, узнав его. — Что ты здесь делаешь, почему не заходишь?
— Мне надо тебе кое-что сказать, — ответил он. Затем подошел к ней ближе и нежно коснулся ее руки. Глаза его, еще вчера сверкавшие гневом, теперь смотрели на нее с нежностью и страстью. — Микаэла, я люблю тебя.
Микаэла почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.
— О, Салли! Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты думал, что я…
Салли медленно покачал головой, чтобы она не продолжала.
— Ситуация, в которой мы оказались, для меня достаточно тяжелая. Но теперь я знаю, что и для тебя она не легче. Микаэла, я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой. Но прежде всего я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты должна послушаться своего сердца, и решение твое должно быть свободным. И каково бы оно ни было, я приму его без обиды.
Слеза скатилась по щеке Микаэлы. Салли притянул ее к себе. Она ощутила на своем лице прикосновение его волос, близость его тела, вдохнула его запах, такой родной и близкий, и хотела что-то сказать.
— Сейчас не говори ничего. Я только хотел, чтобы ты это знала, — прошептал Салли.
И он отстранился от Микаэлы и ушел, пробираясь через кусты так же бесшумно, как и явился.
Ситуация, в которой оказалась Микаэла, была фатальной. Она не была сторонницей половинчатых решений, но все же решила последовать совету своей подруги Дороти: если есть возможность найти для всех троих правильное и справедливое решение, с этим не надо торопиться. Сколько раз она портила дело
