небо. — Солнце уже садится. И в этом тоже есть свое благо, если каждый день проживаешь так, будто это целая жизнь.
Глава 2
НАСЛЕДСТВО
Неожиданное возвращение Лорена Брея в Колорадо-Спрингс в продолжение нескольких дней было в городке главной темой для разговоров. Однако колкости, которым подвергся лавочник, вскоре иссякли, поскольку он воспринимал их с поразительным благодушием и даже веселостью. Он и сам не прочь был отпустить то или иное замечание по поводу того, как тяжело приходится человеку, если, проведя в седле всего несколько часов, он три дня потом мучается болью в пояснице.
— Когда сердце молодо, стареть не страшно, — вот даже какие слова он произнес, обнимая за талию Дороти Дженнингс и пускаясь с ней вальсировать по лавке.
С той же быстротой, с какой из его седины вымылась темная краска, весь этот эпизод был окончательно забыт. Только доктор Майк еще некоторое время раздумывала о том, что же произошло тогда между Брайеном и лавочником. Хотя Салли неоднократно заверял ее, что все было в лучшем виде и что лавочник не нашептал мальчику ничего неприличного.
Микаэла как раз делала в лавке покупки, когда туда вбежал Хорес, долговязый как жердь почтовый служащий. Лицо его было встревоженно.
— Мистер… Мистер Брей, — сказал он запинаясь. — Вам только что пришла телеграмма.
Он положил на прилавок бумажку.
Лорен Брей прочел телеграмму. Тут же он нащупал рукой стул, подвинул его к себе и без сил опустился на него.
— Что случилось, Лорен? — обеспокоенно спросила Микаэла.
Лавочник хватал ртом воздух.
— Моя сестра… Олив… она больна… очень больна. Он протянул доктору Куин телеграмму.
«Миссис Олив Дэвис по дороге в Колорадо-Спрингс заболела сыпным тифом. Срочно ждем помощи на трайле Гуднайт, в пятидесяти милях к югу от Тринидада на реке Паргетуар. Пако Ромеро, проводник».
Микаэла беспомощно оглянулась на Хореса. Но почтовый служащий, судя по всему, был в таком же замешательстве, как и она.
— О, Олив, я знал, что это плохо кончится. — Лорен Брей совершенно сник и пал духом. — В последнее время она слишком много на себя брала, а ведь она уже не девочка. Перегонять стадо из Нью- Мексико в Колорадо-Спрингс! В ее возрасте это чистое безумие! И как я теперь смогу ей помочь? Ведь я же ничего не понимаю в перегоне скота!
— Мистер Брей, — взывала Микаэла к благоразумию лавочника. — Сейчас не время для стенаний. Ваша сестра тяжело больна. Вы должны действовать!
Лорен Брей посмотрел на доктора Куин с отчаянием.
— Но… я же… я же всего лишь лавочник, — беспомощно вымолвил он.
— Мы с Мэтью будем вас сопровождать. Я думаю, что смогу помочь вашей сестре, — попыталась утешить Лорена Микаэла. — Завтра на рассвете мы за вами заедем.
Группа, которая к следующему полудню преодолела уже изрядную часть пути по трайлу Гуднайт, была гораздо многочисленнее, чем предполагала Микаэла.
Весть о болезни миссис Дэвис распространилась по городку с быстротой молнии. Чернокожая Грейс, маленькое кафе которой в Колорадо-Спрингс существовало только благодаря тому, что Олив вложила в дело свою долю, никак не могла не поехать. Ведь она работала на ранчо Олив еще в Нью-Мексико. И уж коли миссис Олив попала в беду, Грейс должна быть первой, кто придет ей на помощь. Ее муж Роберт тоже присоединился к жене, не колеблясь ни одной секунды.
Когда Микаэла сообщила о несчастье Салли, он настоял на том, что будет сопровождать ее и Мэтью. Это означало и то, что пришлось брать с собой Брайена и Колин, поскольку сейчас было не лучшее время для того, чтобы доверить Колин ответственность за младшего брата.
Доктор Майк была огорчена тем, что их группа так сильно разрослась. Чем больше число путников, тем медленнее продвижение вперед и тем дольше длится поездка. Обоз ждет их в пятидесяти милях к югу от Тринидада. Сколько времени понадобится, чтобы преодолеть этот путь? И какие перемены могут произойти за это время в состоянии миссис Дэвис?
Доктор Майк взглянула на небо. Полуденное солнце палило нещадно. Микаэла уже сейчас чувствовала себя измотанной. Мистер Брей был прав: переселение со стадом и обозом из Нью-Мексико в эти края было не по силам даже энергичной и решительной миссис Олив.
К вечеру третьего дня все еще не было видно никакого следа обоза.
Салли, скакавший первым, слегка придержал своего коня, поджидая, когда с ним поравняется кобыла Микаэлы.
— Судя по описанию, сегодня мы уже должны были добраться до миссис Олив. Я начинаю беспокоиться. Может, мне проскакать вперед до следующего холма?
Микаэла кивнула. Салли погнал своего коня, и доктор Куин следила, как маленькое облачко пыли, поднятое копытами, продвигается вверх по склону холма.
На вершине Салли остановился. Мгновение он осматривал окрестности, затем помахал доктору Майк рукой, подавая знак следовать за ним. На изможденном лице Микаэлы появилась улыбка. Наконец-то они достигли цели.
Издали стадо являло собой вполне мирную картину: скотина мирно пощипывала траву, два ковбоя и два мексиканских погонщика не давали животным разбрестись.
Как только они подъехали, Салли спрыгнул на землю и обратился к одному из мужчин:
— Это стадо Олив Дэвис?
Мужчина с усами и типичными темными глазами мексиканца шагнул к нему.
— Да, сеньор. Это ее стадо.
— А где она сама? — спросила доктор Майк, с облегчением спускаясь со своей кобылы.
Мужчина, казалось, был в растерянности.
— Она… Ее здесь нет.
— Но этого быть не может, — выступил вперед Лорен. — В телеграмме было написано, что моя сестра больна и ждет нас.
— Так вы мистер Брей? — Лицо мексиканца становилось все напряженнее. Но затем он, видимо, узнал Грейс, которая вместе с Колин подкатила на своем фургоне последней. Лицо его на какой-то момент просветлело.
— Да, это я, — нетерпеливо ответил Лорен, спешиваясь. — Так где же моя сестра? О ней позаботится доктор Майк.
— Сеньор, она… она позавчера скончалась. Воцарилось молчание. Никто не знал, что сказать.
В воображении Микаэлы возникали мрачные картины, как сильно, должно быть, больная страдала и мучилась здесь, в этой дикой, безлюдной местности, под беспощадным солнцем, где никто не в состоянии был ей помочь. И к тому же вдали от тех, кого она любила и кем была любима сама. В памяти Микаэлы осталась энергичная женщина, которая, надо сказать прямо, отнюдь не облегчила молодому доктору начало жизни в чужом городе. Но в конце концов обе они научились уважать и ценить друг друга, да, со временем между ними установилась даже настоящая дружба.
Пако достал из кармана измятый лист бумаги и протянул его лавочнику.
— Это она написала из последних сил.
Но мистер Брей отрицательно покачал головой. Взгляд его, казалось, застыл.
— Я не хочу это читать. Все, что там написано, теперь не имеет значения.
— Лорен, я понимаю вашу боль. Но то, что написала ваша сестра, касается, может быть, не только
