большая палка, и всем известно, что время от времени я ею пользуюсь. А когда этого недостаточно, приглашаю на помощь адвоката.
— Вы невероятно странная женщина, Малдун. Глинис весело подмигнула ему.
— Не забывайте об этом, и мы с вами неплохо поладим.
Немного ошарашенный, он покачал головой и принялся готовить свежую повязку. И, не удержавшись, все же спросил:
— Был когда-нибудь в вашей жизни мужчина?
Глинис украдкой взглянула на Каррика, стараясь разглядеть выражение его лица. Сейчас не самое подходящее время рассказывать ему о своем неудачном замужестве.
— Вам не кажется, что это слишком личный вопрос?
— Не хотите — не отвечайте. Я не собираюсь допытываться. — В его голосе прозвучала ирония.
— Мой отец погиб в авиакатастрофе, когда мне было семнадцать. Денег, полученных в качестве страховки, хватило на оплату всех долгов. Мой дядя Ллойд жил на ранчо с тех пор, как я помню себя. Он помогал мне с расчетом налогов. Слава Богу, он и сейчас позаботится обо всем, пока я не разберусь в том, что произошло, и не смогу вернуться к себе.
— Я не это имел в виду. У вас были поклонники?
— Уйма. — Она усмехнулась.
— Любовники?
Тихо рассмеявшись, она повторила:
— Уйма.
— Вы их сгребали лопатой, Малдун?
— Возможно, — согласилась она, пытаясь сфокусировать то, что видела, — а может быть, и нет.
— Вам сейчас больно?
— Да, конечно, — ответила она, криво усмехнувшись, — но теперь меня это мало волнует. Можете продолжать, сестра Ратчед.
Глава 6
Он промерзло мозга костей, когда вернулся в убежище, притащив в одеяле ворох травы для лошадей. Вылазка его ограничилась небольшим расстоянием от их убежища, но он заметил, что британский патруль расположился лагерем примерно за милю от них. Каррик нахмурился. У костра, который негодяи наверняка разведут, им будет гораздо теплее, чем ему и его спутнице в эту ночь.
Глинис лежала в постели, свернувшись калачиком и натянув одеяло до подбородка.
Виски подействовало на нее быстро и сильно, разумеется, это было результатом усталости, потери крови и пустого желудка. Казалось, все, что он делал, доставляло ей удовольствие, развлекало ее. Она отрезвела, когда он нанес мазь, которую она называла «неоспорин», на края ее раны, и почти забыла о боли, наблюдая, как он тщетно пытался оторвать липкие полоски для заклеивания повязки от не очень удобного устройства, придуманного в XX веке.
Ее заинтересованность волновала и, безусловно, привлекала его.
— Вполне возможно, что с восходом солнца станет еще хуже, — проворчал он. Ночь обещала быть слишком холодной, чтобы спать по отдельности. Британский патруль был близко, и они не могли рисковать, разведя даже маленький костер.
Он нуждался в тепле ее тела так же, как она в его тепле.
— Дай мне, Боже, силы, — тихо проговорил Каррик, глядя на звезды над головой.
С одеялом в руке он направился к Глинис, надеясь, что она не совсем еще протрезвела.
Боже, ему было тепло, слишком тепло, даже жарко. Следующей мыслью в его еще не до конца проснувшемся мозгу была мысль о том, что они проспали до полудня, поскольку только солнце могло так беспощадно жечь. Он сбросил одеяло, открыл глаза и удивленно поморгал, убедившись, что вокруг совершенно темно. Посмотрев на расположение звезд и окончательно проснувшись, он понял, что прошло не больше одного или двух часов после полуночи.
Глинис пошевелилась, вытянула здоровую руку и ч го-то беспокойно пробормотала. Каррик приложил ладонь к ее лбу, он был очень горячий.
Мать, когда у него бывал жар, обычно сажала его в теплую ванну. Взглянув на женщину, лежавшую рядом, и небольшой каменный резервуар, куда вода беспрерывно капала из отверстия в стене, он подумал, что в него не поместится даже ребенок. К тому же холодная вода скорее навредит, чем принесет пользу.
Он снова посмотрел на Глинис и решил, что надо снять с нее кое-что из одежды. Каррик осторожно убрал свою руку из-под ее головы, шепча извинения, когда она заворчала.
— Все хорошо, — пробормотала она. — Вы уходите?
— Нет, Малдун, но у вас жар. — Он снял с нее ботинок. — Надо освободить вас от кое-какой одежды.
— Да, мне действительно очень жарко. — Она прикоснулась ко лбу, затем прищурилась. — Почему же вы не переключите термостат?
— Что? — удивленно переспросил Каррик.
— Нагреватель, — ответила она, явно раздосадованная его несообразительностью, — переключите нагреватель. Дядя Ллойд всегда это делает, когда мы ложимся спать. А сегодня, наверное, забыл.
— Малдун! — воскликнул он, берясь за второй ботинок.
— Что?
Ботинок с мягким стуком свалился на землю.
— Вы что, все еще пьяны или бредите?
Глинис внимательно посмотрела на него, пытаясь понять смысл его слов, но в ее взгляде он не нашел ответа на свой вопрос.
— Из вас неприятности сыплются как из рога изобилия. Впервые вижу такую женщину.
— Извините, пожалуйста, — едва слышно проговорила она, потом широко улыбнулась и спросила: — Помогло?
— Нет.
Она пожала здоровым плечом.
— Вам следует продолжать путешествие одному. Оставьте меня тут умирать.
Каррик проигнорировал ее слова.
— Наденьте на меня ботинки, — попросила Глинис. — Женщины, которые занимаются скотом, всегда умирают обутые. Не стоит нарушать традиции.
Он удивленно приподнял бровь.
— Вы можете сесть? — спросил он.
— Нет. Я ведь умираю, вы не забыли? Зачем беспокоиться?
— Черт возьми, Малдун! — вскричал он, хватая отвороты ее пальто. — Садитесь, чтобы я смог снять с вас эту лишнюю тяжесть.
— Тетушка Рия всегда предупреждала меня о таких мужчинах, как вы, — проговорила она, немного подвинувшись. — Вам достаточен любой предлог, чтобы использовать в своих интересах совершенно беспомощную женщину.
Он сдвинул тяжелую брезентовую одежду с ее правого плеча и проворчал:
— Вас вряд ли можно считать беспомощной женщиной, Малдун.
— Разве ваша матушка не предупреждала вас об опасности таких женщин, как я?
— Нет, но отец предупреждал. — Схватив ее за рубашку, он придвинул Глинис ближе к стене.
Она не сопротивлялась.
— Вам теперь не так жарко? — спросил Каррик, обратив внимание на ее тонкую талию и соблазнительную линию бедер.
Взглянув на лежавшее рядом с ней брезентовое пальто, он подумал, что оно могло защищать ее не только от непогоды, но и от нескромных взглядов нежелательных поклонников, и неизвестно, что для нее было важнее.
— Малдун, вам стало немного прохладнее? Имеет смысл снять с вас еще что-нибудь?
«Помоги мне, Боже!» — взмолился он мысленно, будучи не совсем уверенным в том, какой ответ ему хотелось услышать.
— Сомневаюсь, — ответила Глинис, прикрыв здоровой рукой глаза. — Думаю, это не только температура.
— О чем вы говорите, Малдун? — спросил он, оглядев ее с ног до головы.
— Это вы.
Он отшатнулся.
— Я?
— Да, вы.
— Не потрудитесь ли объяснить, что вы имеете в виду?
— Не стоит. Вы собираетесь вернуться в постель?
— Малдун, — медленно проговорил он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно, — если вы желаете себе добра, вы не произнесете больше ни одного слова. Я могу быть джентльменом, но все имеет свои границы, и вы переходите их.
— Простите. — Она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. — А если я опять усну?
— Это самая разумная мысль, которую я услышал от вас с тех пор, как вы появились у нас в лагере, — пробурчал Каррик, злясь на себя за то, что потерял самообладание.
— Тогда спокойной ночи, грацие.
Черт возьми, что это еще за «грацие», подумал он и довольно грубым тоном произнес:
— Спокойной ночи, Малдун.
Каррик еще раз взглянул на Глинис и заметил на ее лице таинственную улыбку.
Он тоже улыбнулся. Накануне он считал встречу с Глинис досадной случайностью. Теперь, увидев ее каштановые волосы, заплетенные в косу, он представил себе их распушенными и представил себя рядом с Глинис и отблески костра на их обнаженной коже. Он задохнулся и тряхнул головой, чтобы прогнать видение.
— Проклятие! — пробормотал он, взял свое одеяло и набросил на плечи.
Он никогда не хотел быть ясновидящим. Сараид отдала бы все, чтобы обладать его способностями. Но для него этот дар был просто проклятием. Так же, как Глинис Малдун.
Каррик пощупал ее лоб, убедился, что жар спал, и, вздохнув, поднялся на ноги. Отец что- то ему говорил о притягательной силе женщин, перемещающихся во времени, им невозможно противостоять.
— Со мной этого не случится, я не попадусь в эту ловушку, — пробормотал он, меряя шагами их каменное убежище.
Он приговорен к смерти, не доживет даже до конца следующего лета. Нет никакого смысла связываться с ней. Ему достаточно тяжело будет расстаться с семьей и с друзьями. Обзавестись любовницей перед скорой встречей с палачом — не что иное, как мазохизм.
Кроме того, ему предстоит решить много важных проблем. Прежде чем они покинут это убежище, он должен полностью прояснить их отношения.
Каррик снова подошел к ней, набросил на нее пальто и отошел от постели. Проверив лошадей, он принялся мерить шагами убежище, придумывая, что скажет ей. Ему так хотелось лечь рядом с ней, но он подавлял в себе это желание.
Глинис не могла вспомнить, когда в последний раз она чувствовала себя такой разбитой. Голова
