Ривлин взорвется, и сократит ли выпитое виски это ожидание или продлит его.
— Мадди, — наконец заговорил он, поворачиваясь к ней, — не важно, что я чувствую в связи с необходимостью примириться с твоим заключением в тюрьме. Иного выбора у меня нет — понимаешь ты это?
Сердце Мадди забилось чаще — теперь ей стало ясно, что так взвинтило Ривлина. Она глубоко вздохнула и улыбнулась ему.
— Думаю, Майра не в меру романтична, — сказала она спокойно. — Эта женщина верит в истинную любовь и во все, что с ней связано. Она просеивает мужчин, как старатель золотоносный песок — ищет золотой слиток и считает, что непременно найдет сто. Вера ее столь сильна, что она не в состоянии понять, как это другие не верят в конечное счастье.
Ривлин сделал еще один солидный глоток виски.
— Я тебя не спрашиваю о взглядах Майры на любовь.
Мадди кивнула.
— Зато ты спрашиваешь, почему Майра так старается заручиться твоим обещанием привезти меня обратно… — Она подошла к шкафчику с напитками и остановилась перед Ривлином. — Понимаешь, — заговорила она с ласковой твердостью, — у тебя есть чувство чести, и я не строю иллюзий насчет того, что ты от него откажешься. Ты передашь меня в руки членов суда, и все будет кончено. Я не заблуждаюсь по поводу наших чувств. Я не люблю тебя, Ривлин, а ты не любишь меня. Пока мы находились вместе, нам было хорошо друг с другом, но не более того.
— Ты говоришь это искренне, — Ривлин повернулся, чтобы напить себе еще виски, — или просто стараешься успокоить меня словами, которые мне хочется от тебя услышать?
— Зачем мне тебя успокаивать? Что я могла бы сказать или сделать, чтобы ты нарушил свой долг? — Она не дала ему возразить. — Таких доводов не существует, и незачем обольщаться мыслью, будто они есть.
— Будь все проклято! — Ривлин сделал два больших глотка один за другим, со стуком поставил стакан на стойку бара и секундой позже запустил свою шляпу через весь салон.
— Что с тобой? — негромко спросила Мадди. — Что на тебя нашло?
Он ухватился обеими руками за стойку и низко опустил голову.
— Не знаю.
— Зато я знаю, — все так же негромко произнесла Мадди, перебирая пальцами завитки волос у него на шее. — Ты утратил контроль над обстоятельствами, и это тебе очень не по душе. Перед тобой куча вопросов и ни одного ответа. Ты вынужден поступать так, как тебе не нравится, но у тебя нет выбора — вот ты и злишься, что ничего не в силах изменить.
— Как ты это поняла?
— Не важно. Обстоятельства связали тебя со мной, но не навсегда. Твой мир станет прежним, как только ты доставишь меня в суд…
— Зато твоя жизнь не изменится, — произнес он без всякого выражения.
— Не изменится, но я знаю, как выжить, как вытерпеть все и пройти через это, а ты нет. — Мадди легонько коснулась кончиком пальца его щеки. — Не будь таким угрюмым, Ривлин. Не в твоих силах изменить обстоятельства, ты за них не в ответе. Просто принимай их такими, какие они есть, и не надейся что-то удержать на более долгий срок, чем это возможно.
Ривлин пристально смотрел на нее; тревога и сожаление столь ясно читались у него во взгляде, что у Мадди защемило сердце.
— Как ты можешь жить без надежды? — спросил он хриплым шепотом. — Как можно просыпаться с этим каждое утро?
Она улыбнулась ему, понимая, что теряет его навсегда и что деньгами всего мира не купишь ни свободы для нее, ни совместной жизни для них обоих.
— Иногда, как гром среди ясного неба, на мою долю выпадает нечто прекрасное. Например, то, что сделал ты.
Ривлин выпрямился и взял лицо Мадди в ладони. Он ничего не говорил, просто глядел на нее, стараясь запомнить каждую черточку. Потом наклонился и поцеловал ее в губы нежно и бережно, как целуют на прощание.
Ривлин стоял у задней двери вагона и смотрел, как опускается за горизонт кроваво- красный огненный шар солнца. Примерно через час поезд прибудет в Канзас-Сити, и сколько ни думай, сколько ни ходи из угла в угол, ничего не придумаешь. Остается только сесть вместе с Мадди на поезд, идущий к северу по главной магистрали, и…
Добрый вечер, уважаемый господин. Я Ривлин Килпатрик, а эта прелестная женщина — та самая Маделайн Ратледж, узница, которую вы приказали доставить из Форт-Ларнеда. Полагаю, вам приятно узнать, что мы не пытались уклониться от явки в суд и в настоящее время находимся в городе. Если мы вам нужны, вы найдете нас в отеле; и не хлопочите о том, чтобы Мадди была вновь отправлена в тюрьму после того, как слушание дела будет закончено. Я нанимаю адвоката и предложу ему добиться пересмотра дела. Нет, я не люблю ее — просто случайная несправедливость нуждается в исправлении, и я считаю долгом чести проследить, как это будет сделано. Я придержу мисс Ратледж при себе, пока вся эта несуразица не будет устранена.
Ривлин закрыл глаза. Вот так все должно произойти, и он займется этим. Но что, если второй вердикт окажется таким же, как и первый? Восемнадцать лет — дьявольски долгий срок. Выдержит ли Мадди или в один прекрасный день решит, что нет никакого смысла просыпаться?
— О чем ты так задумался?
Он не собирался говорить ей правду.
— Да вот думаю, не стоит ли заранее телеграфировать и сообщить членам суда, что я уже везу тебя.
Мадди повернула голову и улыбнулась.
— Это весьма предусмотрительно — у них по крайней мере будет время прислать на станцию оркестр, чтобы устроить нам достойную встречу. Читая газетные статьи, я поняла, что господа судейские ценят помпу. Самое лучшее для нас — дать им возможность принять участие в публичном спектакле. Честное слово, я бы с удовольствием на это поглядела. Держу пари, что такое зрелище впечатляет.
Господи, как она может относиться к таким вещам спокойно, да еще и с юмором?
Пока поезд катил вперед, Ривлин слушал непринужденную болтовню Мадди, изредка вставляя слово-другое. К тому времени, как они подъехали к станции, он даже несколько раз улыбнулся.
Когда поезд остановился, Ривлин помог Мадди спуститься по ступенькам, и она, продев руку под его локоть, прошествовала по платформе, приветствуя встречных улыбкой. В эти минуты Ривлин чувствовал себя абсолютно счастливым.
Когда они вошли в центральное помещение вокзала, Мадди искоса посмотрела на него. Он держался спокойно и чуть приметно улыбался. Теперь им предстояла наиболее ответственная часть поездки со всеми вытекающими отсюда последствиями, и Мадди не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым перед ней, когда они расстанутся.
Она огляделась в поисках чего-нибудь любопытного или забавного и возле багажной стойки увидела человека в смешном крошечном котелке. Чем-то он напомнил ей обезьянку, которую она видела в детстве, когда через город проходила цирковая труппа. Обезьянка танцевала, а потом подбегала к зрителям и собирала монетки в свою шапочку; все смеялись и…
Прищурившись, она внимательнее вгляделась в человека в котелке — и сердце ее затрепетало.
— Ривлин! — окликнула она своего спутника и сжала его локоть, заставив остановиться. — У багажной стойки рядом с пожилым господином в цилиндре и модном сюртуке человек в клетчатом пальто и маленьком котелке показывает высокому книжку и что-то очень быстро говорит. Ты видишь их?
— Да, — бросив на человека в котелке беглый взгляд, ответил Ривлин.
— Это приятель Тома Фоли, тот, что с Востока, — объяснила она. — Именно в него я тогда запустила оторвавшимся каблуком.
Ривлин внимательнее присмотрелся к беседующим мужчинам, и Мадци увидела, как запульсировала
