— Не думаю, что я многое могла бы сказать вам.
— Возможно. Но нам придется провести вместе пару недель, и каждый день покажется вдвое длиннее, чем он есть на самом деле, если мы все время будем молчать.
Мадди пожала плечами.
— На тополях еще полно листьев. Какой поздний в этом году листопад!..
Ривлин усмехнулся. Ему ничего не оставалось, как только внести свою лепту в пустую болтовню, обычную для гостиных.
— На моей памяти это самое жаркое и долгое лето.
— Вот бы вам провести его взаперти на чердаке с крохотными окошками. Это все равно что пробыть целый год в аду.
Ему вроде бы не с чего было чувствовать боль и сожаление по поводу ее тяжких испытаний, тем не менее Ривлин испытал и то и другое.
— К счастью, лето уже при последнем издыхании, — произнес он как бы в утешение. — Ночи стали прохладными, скоро их примеру последуют и дни.
— Вы полагаете, зима будет суровой? Господи, ну чего ради он затеял этот мучительный обмен любезностями? Ненависть к ничего не значащим разговорам была одной из причин, по которым он вернулся на Запад.
Расстегивая седельную сумку и доставая из нее кусок мыла, Ривлин ответил:
— Мохнатые гусеницы, кажется, так и думают. Но я еще не видел, чтобы гуси летели на юг большими стаями, так что пока не ясно, как оно получится на самом деле.
Он повернулся к ней с куском мыла в руке не раньше, чем она встала на ноги, причем сделала это так беззвучно и медлительно, что он еще раз подумал о том, как же она измождена. Взгляд ее переходил с источника справа от их стоянки на конвоира и обратно, глаза настороженно потемнели, рот был крепко сжат.
— Пруд немного обмелел, — сказал Ривлин, озадаченный ее реакцией. — Очень долго не было дождя, и родники дают меньше воды.
Мадди кивнула, но снова ничего не сказала. Он посмотрел на поверхность пруда и нахмурился. Как ему, черт побери, совместить собственную ответственность и скромность этой женщины? Проклятие! Все-таки иметь дело с заключенными-мужчинами в некоторых отношениях куда проще.
— Вы, наверное, никогда еще не сопровождали женщин? — спросила Мадди, словно прочитав его мысли.
Ривлин передернул плечами и направился к самому берегу пруда, жестом предложив ей идти перед ним.
— Таких, как вы, не много, — заметил он. Мадди подчинилась его молчаливому приказанию и, не оборачиваясь, продолжала:
— Из этого следует, что вам не приходилось сталкиваться с некоторыми особенностями подобного положения.
— Нет, не приходилось. — Внезапная догадка вызвала на его лице улыбку, а в душе — некоторое облегчение. — Но поскольку вы уже бывали в дороге при подобных обстоятельствах, то, наверное, знаете, как улаживать эти проблемы…
Мадди медленно повернулась к нему, и в ее глазах он увидел холодный вызов.
— Не всегда их улаживают по-честному.
У Ривлина стеснило грудь, когда он понял то, чего она недоговаривала.
— Выходит, ваш последний тюремщик был не единственным, кому довелось получить наручниками по физиономии?
— Нет, не единственным, — ответила Мадди совершенно спокойно, но за ее спокойствием таилась железная решимость. — Как это ни противно, однако пришлось научиться наносить достаточно сильные удары, чтобы улаживать разногласия. Конвоир, который сопровождал меня перед этим, куда меньше придерживался правил, чем вы.
— Господи! — Ривлин сдвинул шляпу на лоб. В рапорте не упоминались подробности предыдущей транспортировки. — Кто это был? Ходжес?
— Стало быть, вы его знаете?
Да, он знал этого грязного сукина сына. Ходжес не просто создал худую славу своей профессии — он запятнал репутацию всего мужского пола. Теперь понятно, почему Мадди вздрогнула при виде куска мыла и была так напугана перспективой снять с себя одежду перед купанием. Возможно, она считает, что все пойдет так же, как у нее с Ходжесом.
— Мэм, — Ривлин старался очень осторожно выбирать слова, — я никогда не обладал женщиной, которая меня не хочет, не считал это необходимым и не любопытствовал поглядеть, что из этого получится. Я и не подумаю укладывать вас на спину, если вы сами того не пожелаете, запомните это и всегда держите в уме. Теперь я готов обсудить все ваши предложения насчет купания, а именно: как мне уберечь вашу скромность и вместе с тем не упустить вас из виду.
Мадди долго и пристально разглядывала его; страх, порожденный горьким опытом, боролся в ней с желанием довериться Ривлину. Слегка расслабив плечи, она перенесла тяжесть тела на одну ногу. Тревога исчезла из глаз, зато в них появился озорной блеск.
— А вы просто отойдите и положитесь на меня.
— Простите, — честно признался он. — Мне бы этого хотелось, но я не могу… имея в виду наше с вами пока еще очень недолгое знакомство и все прочее.
Мадди улыбнулась и сразу показалась ему гораздо моложе. Ривлин вновь ощутил сильное внутреннее напряжение, но то был уже чисто мужской отклик на очарование женщины. Он отвернулся, понимая, что ее хрупкое доверие рухнет при малейшем намеке на влечение с его стороны.
— У вас есть другие варианты? — спросил он, почесав в затылке.
Мадди вздохнула, но голос ее звучал куда живее, чем прежде, когда она ответила:
— Честное слово, я не знаю, что предложить. За последние два года каждое мое купание в одиночку начиналось с мерзкого подглядывания и кончалось дракой. Уединение недоступно женщине- заключенной.
Ривлин охотно этому верил.
— Ну хорошо, — снова заговорил он, — а что, если я буду стоять к вам спиной, пока вы моетесь?
Ее смех был музыкальным, веселым и на удивление задушевным.
— Я доверяю вам не больше, чем вы мне… имея в виду наше с вами пока еще очень недолгое знакомство и все прочее, — повторила она его слова.
— Ладно, пока мы не придумали ничего лучшего, это, пожалуй, единственный путь к достижению цели. Насколько сильно вам хочется соскрести с себя грязь Форт-Ларнеда?
Мадди смерила взглядом расстояние между Ривлином и водой, сдвинула брови и, помолчав немного, сказала:
— Как вам покажется вот это: вы повернетесь ко мне спиной, я разденусь, войду в воду и окликну вас. Вы заберете мою одежду и уйдете в лагерь. Голая я никуда не убегу. Как только помоюсь, мы повторим эту процедуру.
— А где гарантия, что, как только я отвернусь, вы не шарахнете меня наручниками по затылку, еще не начав снимать одежду? — с сомнением спросил Ривлин.
Мадди лукаво улыбнулась:
— В этом есть смысл, не так ли? Не могу выразить, как мне жаль: вы подумали то же, что и я…
Ривлин вдруг решил, что с него довольно. Мадди Ратледж не так проста, как ему казалось.
— Может, плюнем на купание, и все дела? — неожиданно предложил он.
Опомнившись, Мадди взяла себя в руки и посмотрела на Ривлина с детской серьезностью.
— Но мне ужасно хочется искупаться. Обещаю вам, что не убегу, если вы мне это позволите. Могу поклясться на целой куче Библий…
У него не было ни одной, но ее готовности оказалось достаточно, чтобы внушить ему некоторый минимум доверия.
— Вот как мы поступим, мисс Ратледж, — сказал Килпатрик, доставая из кармана ключ от ее
