— Быстрее! — приказывает полицейский даме, роющейся у себя в сумочке.
Серве, как затравленный зверь, лихорадочно ищет выход из положения. Его взгляд встречается со взглядом жандарма. Это Лажони, он хорошо его знает…
— Не задерживайте, господа! — кричит Лажони, обращаясь к пассажирам в конце автобуса. — Приготовьте ваши документы!
И его взгляд снова скрещивается со взглядом Серве…
Поднимаются руки с удостоверениями личности. Жандарм Лажони, стоящий в первом ряду, предупредительно протягивает их полицейскому. Он усердствует, желая ускорить работу…
— Поживее, поживее, господа!
После просмотра каждого документа полицейский поднимает голову. Сейчас или никогда… Пока руки подняты и документы в движении… Серве берет удостоверение, протянутое жандармом, и держит его несколько мгновений в руке, как собственное, затем, улучив момент, когда немец опускает глаза, вручает удостоверение владельцу.
— Сударыни, чего же вы ждете? — напоминает жандарм, повышая голос.
Обе крестьянки, вероятно, уже все поняли. Они отталкивают Серве, стараясь оказаться впереди него, и протягивают свои документы.
— А тот? — спрашивает полицейский, указывая на Серве.
— Уже проверен, — отвечает Лажони.
Серве запускает руку в карман с бумажником, как бы желая предъявить свои документы вторично.
— Не надо. Я вас обыщу.
Стоя с поднятыми руками, Серве чувствует, как по его телу скользят пальцы человека, который ощупывает его сверху донизу, и тут глаза Серве встречаются с глазами молодой женщины. На этот раз она не отводит взгляда, она словно подбадривает его…
Серве дышит осторожно, стараясь ослабить биение сердца. У него уже затеплилась надежда на благополучный исход…
— Хорошо, — бурчит полицейский.
Серве ждет, когда тот отойдет, чтобы опустить руки вниз. Бесцеремонно расталкивая пассажиров, стоящих в проходе, полицейский пробирается к передней площадке. Перед тем как сойти, он указывает пальцем на два первых попавшихся чемодана и узел, лежащие в багажной сетке.
— Чьи вещи?
— Мои, сударь, — одновременно отвечают три человека.
— Возьмите их и сойдите с автобуса. Вынесите также мешок и ящик, что около кондуктора. Нет, не вы, мадам, а вы, сударь, со свертком на коленях.
Названные полицейским лица спешат выполнить его приказание, и солдаты, стоящие на дороге, осматривают подозрительный багаж. Серве, все еще находясь между двух крестьянок, медленно опускает руки и, найдя руку жандарма, пожимает ее.
Но вот немцы разрешили пассажирам снова занять свои места в автобусе и, так как, на их взгляд, все делалось слишком медленно, пошвыряли чемоданы и пакеты на переднюю площадку.
— Gut[11], — говорит солдат с автоматом, прикладывая руку к каске.
Шофер снова заводит мотор, и автобус с грохотом дергается.
«Только бы отъехать», — думает Серве.
Молодая женщина все еще смотрит на него со своего места.
— Палиссак!
Из переполненного автобуса выходят сразу человек двадцать.
— До скорого свидания, — прощается Серве с жандармом, — и еще раз спасибо. И вам тоже, сударыни.
— Не стоит, доктор.
— Вы меня знаете?
— Ну, еще бы! — отвечают крестьянки.
Серве сходит последним и улыбается, проходя мимо молодой женщины.
Она какое-то мгновение колеблется, затем, решившись, тоже выходит из автобуса, держа в руке небольшой саквояж. Она просит шофера спустить ее велосипед, уложенный на крышу автобуса.
— Разве вы, мадемуазель, едете не в Бержерак?
— Да, туда, но я не знала, что автобус проходит через Палиссак, а мне надо здесь побывать.
Приятно удивленный, Серве оборачивается. Он возвращается и спешит помочь молодой женщине поставить велосипед на землю.
— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? — осведомляется он.
— Мне нужно в Пон-дю-Лу, — говорит незнакомка, — но я не знаю дороги.
— Ну, это совсем несложно. Вы едете все время прямо до выезда из городка, на первом перекрестке поворачиваете направо, а там — первая дорога налево.
— Это далеко отсюда?
— Километров десять будет. Но для прогулок одиноких дам там места не подходящие.
— Почему?
— Со всех сторон лес.
— Я знаю.
— И это вас не пугает?
— Мне кажется, дорога в лесу более безопасна, чем та, которую мы только что проделали.
— Несомненно, но зато она сильно повреждена…
— Значит, мне по ней не проехать? — спрашивает молодая женщина, мило улыбаясь.
Глядя на нее, Серве вспоминает предостережение, которое ему часто приходится слышать от Пайрена: «Доктор, вы очень неосторожны, у вас не хватает сдержанности, особенно когда дело касается женщин». И вот опять он уже готов предложить этой даме сопровождать ее! А что если она подослана немцами? Ее единственную во всем автобусе поблагодарил полицейский, после того как проверил ее документы. Нет, сначала надо выяснить, кто она.
— Скажите откровенно, мадам, куда вы едете?
— Я вам уже сказала.
— Только в Пон-дю-Лу? А не дальше?
— Возможно, и дальше.
— Вы там не проедете.
— Я должна проехать.
— В таком случае, — говорит Серве, делая вид, что намерен удалиться, — желаю вам удачи.
— Послушайте!… — окликает его молодая женщина.
— В чем дело?
— Вы ведь из здешних мест…
Серве смотрит на нее, раздираемый противоположными чувствами, и в то время как беспокойство его заметно ослабевает, желание как-то услужить ей явно растет.
— Скажите мне, что вы собираетесь там делать? — спрашивает он.
— У меня задание.
— От кого?
— Вы чересчур любопытны.
— В таком случае вы должны уметь выполнить данное вам поручение, не прибегая к помощи лиц, которых не знаете.
— Кто вам сказал, доктор Жан Серве, что я вас не знаю?
Молодая женщина слегка колеблется, как будто собираясь сделать важное признание. Но вокруг них, возле автобуса, все еще стоят люди и, кажется, не торопятся разойтись.
— Я готова дать вам объяснения, но не здесь.
