людей и окружить сад, прежде чем он удерет?»
На дворе уже рассвело. «Скоро должен прийти отец вместе с Дравой и Финогеновым. Как предупредить их, чтобы не входили?» — Айвар опасался за жизнь отца.
— Почему вам некуда деваться? — спросил он, остановившись у двери и откидывая назад пряди мокрых волос, упрямо спадавших на глаза. — У всех людей есть пристанище, только у вас его нет.
— Потому что они… — Тауринь кивнул в сторону коридора, — отняли у меня все. У меня нет больше ни дома, ни семьи. Приходится, как зверю, скрываться в чаще леса.
— Не надо было становиться зверем, тогда не пришлось бы скрываться! — сурово ответил Айвар.
— И это говоришь ты, кому я сделал столько добра! — плачущим голосом сказал Тауринь, но его глаза горели по-волчьи. — Так ты благодаришь за то, что я тебя вырастил, дал образование, сделал человеком!
— Вы старались воспитать меня не человеком, а зверем, — ответил Айвар. — Если сегодня я действительно человек и мне не стыдно смотреть в глаза народу, я обязан этим не вам, а честным людям, которые вовремя вырвали меня из-под вашего влияния.
— Что я тебе сделал плохого? — удивился Тауринь. Пальцы его правой руки судорожно сжимали револьвер.
— Вы искалечили мою юность, старались замарать меня в глазах моих товарищей! — воскликнул Айвар. — Я вас ненавижу, Рейнис Тауринь! Запомните это навсегда!
— Я воспитал тебя в духе лучших традиций нашего народа, — шипел Тауринь. — Какое мне дело, что большевики не признают моей правды? Я вот тоже не признаю их правды. Я был и всегда останусь в своих глазах правым.
— Правда может быть только одна, и ей я отдаю всего себя, до последней капли крови, до последней искорки моего разума, — ответил Айвар. Он был так взволнован, что не слышал шума в передней. Не расслышал его и Тауринь.
— Если хотите обманывать себя, — продолжал Айвар, — убеждайте себя, что вы с вашей черной душой, с обагренными кровью руками правы и невинны, но не пытайтесь заставить так думать других. Для меня вы — преступник!
Сверкающими от ярости глазами Тауринь смотрел на Айвара, а в уголках его тонких, жестоких губ скользила усмешка.
— Итак… ты не позволяешь мне спрятаться здесь ненадолго? — спросил он.
— Нет, но я и уйти не позволю, — ответил Айвар. Сделав несколько шагов, он встал у окна и заслонил собою Темную дыру, через которую в комнату врывался сырой ночной воздух. Теперь они стояли в нескольких шагах друг от друга и смотрели мрачно, угрожающе. У обоих от волнения кровь прилила к вискам, в ушах звенело.
— Не дашь уйти? — злобно спросил Тауринь. — Еще неизвестно, кто из нас уйдет и кому придется остаться на месте. Получай, проклятый!
Лицо Тауриня страшно перекосилось. Он хотел вытащить револьвер, но Айвар на несколько десятых секунды опередил его. Сильные пальцы тисками сжали руки Тауриня повыше кистей. Пальцы бандита разжались, револьвер упал на пол. Отбросив его ногой, Айвар повалил Тауриня на пол. Тот, вырываясь, кусался, царапался, старался ткнуть пальцами в глаза. В борьбе они опрокинули стул и сдвинули стол. Наконец Айвару снова удалось схватить Тауриня за обе руки, и он прижал его к полу.
Приотворилась дверь, и появилось лицо Яна Лидума, голубые глаза его серьезно и напряженно глядели в комнату.
— Что здесь такое? — заговорил он, переступив порог. Заметив валявшийся на полу револьвер, он понял, что происходит что-то очень серьезное.
— Возьми полотенце, отец!.. — крикнул Айвар. — Надо связать ему руки.
Спрятав револьвер и связав руки Тауриня полотенцем, Ян Лидум спросил:
— Кто этот человек, Айвар?
— Это он — Рейнис Тауринь…
Ян Лидум долго смотрел на скорчившегося бандита, который, сощурившись, исподлобья наблюдал за ним.
— Так вот ты каков… — прошептал Лидум. — Тебе мало того, что ты раз уже ограбил меня, отнял сына. Теперь ты хотел убить его. Ах ты… презренная гадина…
Второй раз в жизни встретился он с этим человеком. Много лет прошло с того зимнего вечера у железнодорожной станции, когда батрак Лавера Ян Лидум поспорил с крупным землевладельцем Рейнисом Тауринем. Много лет они боролись не на жизнь, а на смерть, всю жизнь были непримиримыми противниками. Один из них отдал многие годы борьбе за счастье народа и за великую, единственную правду, которая победила и в этой стране; другой прожил свой век как враг народа: злой, кровожадный, ненасытный. Долгие годы не видя один другого, они все время мерились силами, обмениваясь сокрушительными ударами, и даже сейчас, когда у обоих давно поседели головы, не иссяк боевой дух Яна Лидума и не улеглась злоба Рейниса Тауриня.
В воображении Яна Лидума проходили картины воспоминаний, полные потрясающего драматизма и величавой красоты, но самой драматической из них была последняя, свидетелем и участником которой снова стал Лидум. У его ног, точно раздавленная змея, у которой вырвано жало, наконец-то лежал навсегда побежденный враг. Борьба завершилась полной победой Яна Лидума. За такую победу стоило отдать всего себя, но Ян Лидум знал, что самая лучшая пора его жизни впереди.
Еще раз взглянув на Тауриня, он обратился к Айвару: — Пойди позвони в правление колхоза. Может, молодой Регут еще не уехал с теми тремя бандитами. Пусть заедет сюда и заодно захватит в город и этого.
Глава восьмая
1
Неподалеку от машинно-тракторной станции находился сухой и ровный участок земли площадью гектара в два. Прежде здесь был загон для лошадей усадьбы Урги. Финогенов обратил внимание на этот участок с первых дней своей работы в МТС.
Каждый раз, проходя мимо, он останавливался и подолгу смотрел на него, а иногда даже перелезал через изгородь и обходил полянку, проверяя, тверд ли грунт.
Машинно-тракторная станция не нуждалась в этом старом загоне. Весной Драва хотел было вспахать его и разбить на маленькие участки под огороды для рабочих и, наверно, сделал бы это, если бы не вмешались старший агроном Римша и Финогенов. Римша доказал директору, что под огороды куда больше годится обработанное поле рядом с домом рабочих, а Финогенов удивил всех неожиданным предложением: оборудовать старый загон под спортивную площадку.
— Спортивная площадка? — протянул Драва. В последнее время он стал осторожнее в своих выражениях, не высказывал скоропалительных выводов, потому что извиняться за оброненные в горячке слова было не особенно-то приятно. — Для чего она нам? Где у нас спортсмены?
— Хотя бы мы, например! — пошутил Финогенов. — Чем не спортсмены? Время от времени будем разминать по вечерам кости. Неплохо бы на старости лет сдать нормы ГТО и получить значок.
— Ну уж меня ты оставь в покое! — засмеялся Драва. — Я лучше запишусь в зрители. Пусть бегают да прыгают молодые. Мое время прошло.
Финогенов посвятил его во все подробности своего плана.
— Площадь ровная, земля так утрамбована, что ее легко приспособить для спортивных целей.
