равнодушно смотрели, как он поморщился. Та, что лежала в койке Рудиса, зевнула и принялась тормошить Рудиса, но он опять уснул.
Янка поднялся.
— Так я пойду на берег, Рудис, — произнес он.
— Да. Возьми два полуштофа, — промямлил в ответ Рудис.
— И папиросы «Рига», большую пачку, — напомнила женщина.
— У тебя деньги есть? — пробудившийся Рудис взглянул на Янку.
— Найдутся.
— Олрайт. А потом мы сходим к капитану.
Янка вышел в коридор. Облако угольной пыли, взвившееся из первого люка, было ничто по сравнению с воздухом, стоявшим в кубрике. Незнакомая девушка все еще стояла на прежнем месте,
— Знаете что? — обратился к ней Янка. — Поезжайте лучше домой, потому что вам вряд ли удастся сегодня поговорить с вашим братом. Вы приехали в неудачный день. Ведь не всегда бывает так, как сегодня.
И для Янки этот день оказался неудачным. Впрочем, не все моряки жили так, как эти. Вероятно, Рудис и брат девушки в другое время были порядочными ребятами, с которыми приятно работать. Но Янке пришлось в самом начале раскрыть наиболее мрачную страницу жизненной книги моряков. Заглянув в нее, он не захотел читать остальные.
— Вы еще останетесь? — спросил он у девушки.
— Надо подождать, может быть, он выйдет, — ответила она.
Но в тот момент, когда Янка уже собирался уходить, из другого кубрика вылез кочегар, такой же пьяный, как все матросы. Шагая через порог, он качнулся в сторону девушки и, расслабленно улыбнувшись, спросил:
— Деточка, о чем плачешь? Заходи к нам.
Удивленная и испуганная, она взяла свой чемодан и последовала за Янкой. Они вместе сошли с корабля. Грузчики обменивались на их счет циничными замечаниями.
— Кто же это, в конце концов — люди или скоты? — заговорила девушка, когда они выбрались из этого ада.
— Как когда, — ответил Янка. — Иногда это порядочные и славные ребята, а иногда такие, как сегодня. Вытрите лицо, мы черны как трубочисты…
«Какие впечатления унесет с собой эта девушка? — думал Янка. — Что она расскажет родителям, братьям, сестрам?»
Он не пошел в монопольку за водкой для магарыча, не вернулся на судно и не представился капитану. Рудису Сеглиню он послал открытку: «Мне подвернулась более выгодная работа. Остаюсь на берегу».
Пока «Нейбад» разгружался и принимал новый груз, Янка ходил по лавкам. Он купил поперечную пилу, шведский стальной топор и так называемые сапоги якорщиков.
Возвратившись домой, Янка не объяснил никому причину своего возвращения и со всеми покупками сразу же отправился к Карлу на Болотный остров.
На Болотном острове летом изрядно поработали, и поэтому кое-что здесь уже изменилось. Окруженный трясиной, омываемый водами реки, этот остров все же походил на жаждущий влаги песок пустыни, жадно впитывающий в себя каждую каплю пота, тяжкий труд крестьянина и последний заработанный сантим. Ему все было мало. Как только сделано одно, он звал на другую работу; потребность за потребностью всплывали из его топей. И человек трудился не разгибая спины: копал, корчевал, рубил, пахал, сеял. Зачастую у него не хватало даже времени на то, чтобы утереть пот с лица, и он, как слезы, щипал глаза.
Весною поставили сруб жилого дома из толстых досок с тесовой крышей и вывели трубу. В свободное время Карл настелил черный потолок, засыпал его опилками и выстрогал доски для пола. Дальше дело не двигалось. Чтобы поселиться в новом доме, нужно было сложить плиту и печь, вставить три окна и двери. Для этой работы надо пригласить мастеров; это стоило денег, а их у Карла и Сармите не было.
— Придется жить еще одну зиму в сарайчике, — сказал Карл.
— Ничего, нам не привыкать! — улыбнулась Сармите.
И вот в те дни к ним пришел Янка — настоящий работник, отправившийся на отхожий промысел с мешком за плечами, с пилой под мышкой. Он приготовился к серьезной работе. Узнав планы брата и осмотрев его хозяйство, он сказал:
— Ты думаешь, я, как Робинзон, буду спать в хижине? Тогда мне не было смысла приходить на остров.
Он сел за стол и взял карандаш и бумагу. Измерив оконные и дверные проемы, он определил их стоимость и отослал Карла к столяру: не позже чем через две недели двери и рамы должны быть готовы!
Картофель был выкопан, хлеб обмолочен, а озимую рожь Карл посеял еще раньше. Братья наточили топоры и взялись за работу.
— Надо строить так, чтобы потом не пришлось переделывать, — сказал Янка.
В доме они возвели две капитальные стены, затем отделили кухню и будущее подсобное помещение. Стены делали из дюймовых досок в два ряда, оставив между ними пространство в полфута; его засыпали опилками и залили раствором извести. Жилое помещение временно оклеили всякой бумагой — штукатурить было поздно, не успеет высохнуть и потрескается. Это пришлось отложить до будущей весны, когда стены как следует просохнут. Потолки тоже обили простыми тонкими досками, чтобы потом оштукатурить их. Подошла очередь пола, и тут у братьев дело застопорилось, так что в конце концов им все же пришлось пригласить на помощь плотника. Общими усилиями они за две недели настолько продвинули отделку кухни и одной комнаты, что можно было уже вселяться. Но Янка заупрямился — необходимо покрасить пол и подождать, пока он высохнет. За это время они поставили остальные перегородки в доме и сделали дверные проемы. Окончательно заделать эти стены еще нельзя было — не хватило опилок. Но это Карл мог спокойно закончить в будущем году. Всего предполагались в доме три комнаты, кухня, коридорчик и кладовая,
— В комнатах тебе обязательно нужно делать изразцовые печи, — сказал Янка брату. — В большой комнате не мешало бы даже соорудить камин.
— Может быть, еще и паркетный пол положить, — засмеялся Карл. — И панель из красного дерева по стенам.
— А почему бы и нет? — удивился Янка. — Неужели только те там, в Риге, имеют право на такие вещи? Конечно, тогда ты должен действовать осмотрительно, с расчетом. И вот на Болотном острове появится благоустроенный дом. Покажи этим обитателям дымных лачуг, как живет культурный крестьянин. А в случае необходимости прижми немного Эрнеста. Сколько скота ты думаешь прокормить, когда все луга будут возделаны?
— Да голов шесть.
— Неплохо, — согласился Янка.
Так они между делом мечтали. И живее стучал молоток, легче скользил рубанок и вгрызалось в дерево долото. В глубине души они даже верили в свои мечты, только стеснялись признаться в этом.
Янка прожил на Болотном острове три недели. Наконец, наступил день, когда новосел праздновал маленький Юрьев день. Из сарайчика все пожитки перетащили в новый дом, а в сарайчике устроили курятник. Разве это не был праздник, светлый, чудесный? Сармите хлопотала у новой плиты. Карл похаживал из кухни в комнату и из комнаты в кухню. Под ногами твердый, гладкий пол. Ребенок может ползать и вставать на ноги, держась за скамейку, а кот — греться на лежанке. Вечером никому не хотелось спать. Все было слишком непривычно, хотя и взлелеяно в мечтах и построено собственными руками. Но все это нужно было еще обогреть живым человеческим дыханием.
— А что мы теперь будем делать? — заговорил Янка на следующее утро. — Этой зимой в наших местах не будет заработков.
Сбережения Янки растаяли, потому что он платил столяру, покупал стекла, гвозди и другие
