В тот же вечер Теодор опустил письмо в почтовый ящик. Давно у него не было такого хорошего настроения, как сейчас. «Ну, теперь ты у меня попрыгаешь! — ликовал проповедник в предвкушении надвигающихся событий. — Теперь ты у меня запоешь по-другому!»
5
Каждую осень во время молотьбы в Калнбирзы съезжалось на толоку множество народу с окрестных хуторов. В этом году к молотьбе приступили позднее из-за дождливой погоды, которая задержала уборку урожая. Наконец в один из тех ясных осенних дней, равных которым не знают другие времена года, во двор к Калнбирзам въехала молотилка и остановилась у нового амбара. Вместе с ней прибыла большая толпа парней и девушек, соседи-хозяева с лошадьми, запряженными в низкие телеги.
Небо было ясное, в воздухе чувствовалась легкая прохлада, глубокая тишина царила над осенними полями. Лишь кое-где молча копошился возле копен пшеницы и ячменя какой-нибудь крестьянин. Далеко внизу лежало озеро, темное и спокойное. Высоко в поднебесье строилась в далекий путь стая журавлей, грустными криками прощаясь с северной родиной. С ними перекликались на болоте дикие гуси; скворцы огромными стаями перелетали с одного поля на другое, тренируя молодое поколение перед долгим странствием. Полевые мыши бегали в стерне, большие крысы и хомяки таскали в зубах тяжелые колосья пшеницы.
Монотонно гудела молотилка, нарушая покой тихого осеннего дня, зерно за зерном падало в мешки, быстро рос омет соломы.
По дому в тот день хозяйничала Марта, — матери впору было только управиться со скотиной. Марта еле успевала за всем приглядывать, но ей приятны были эти хлопоты, эта беготня из дому в клеть и обратно. Время бежало быстро, раздумывать было некогда.
Незадолго до обеда какой-то парень соскочил с велосипеда перед воротами хутора и направился к дому. Собаки, радостно повизгивая, запрыгали вокруг него. Не встретив никого во дворе, он зашагал в кухню. Марта подкладывала в плиту хворост и не слышала его шагов. Парень улыбнулся, подкрался к ней со спины и вдруг прикрыл ей глаза своими большими ладонями.
— Угадай, кто пришел? — сказал он, стараясь изменить голос.
Марта покраснела и стала вырываться, но он был намного сильнее ее.
— Не могу и придумать. Наверно, кто-нибудь из соседей.
— Это не ответ. Назови по имени.
Марта перебрала по именам несколько соседних парней.
— Не угадала!
— Ну, пусти теперь, ты же видишь, что у меня времени нет. Мясо пережарится.
— Отгадай, тогда пущу.
— Ну, если уж так страшно хочется, чтобы отгадала, тогда скажу. Ян Илмат.
Парень, засмеявшись, отпустил Марту и сразу же как-то присмирел. Робко поглядывая на девушку, он перебирал пальцами пуговицы своей куртки.
— Я ведь сразу узнала, что это ты, — сказала Марта, подходя к плите. — Откуда ты сейчас?
— Отвозил брата на станцию, потому и не приехал с самого утра. Не знаю, примут ли меня сейчас в толочане…
— Да уж неизвестно, как на это поглядят. Такие работнички, которые знают только, когда садиться за стол, нам не очень-то подходят, — пошутила Марта.
— Может, на этот раз согласятся. Я ведь не с пустыми руками пришел. У меня для тебя гостинец.
Марта серьезно взглянула на Яна.
— Думаю, что он тебе придется по душе. — Парень вынул из кармана письмо и помахал им издали. — Был в волостном правлении и захватил.
Марта протянула руку за письмом.
— Спасибо, что догадался.
— Одним «спасибо» не отделаешься, — поддразнивал ее парень.
— Что же ты еще хочешь?
— Сама должна сообразить.
— Хорошо, я тебе дам целый лат…
— Деньги ты могла дать и почтальону. Раз я сделал это по дружбе, тебе тоже надо показать себя другом.
— Мне сперва надо узнать, стоит ли оно этого… Ну, хватит тебе баловаться, давай его сюда.
Притворившись, что письмо ее мало интересует, Марта отвернулась и начала расставлять посуду.
Видя, что она нахмурилась, Ян передал ей письмо.
— Ну, на же, на, не сердись только. Тебе, наверно, не нравится, что я захожу к вам?
Марта устало улыбнулась.
— Зачем ты так говоришь, — тихо ответила она. — Тебе ведь самому хорошо известно, что я думаю.
Ян еще немного помешкал, затем, словно в извинение, пробормотал что-то и вышел. Марта спрятала письмо на груди, не отрываясь от дела. От кого же это? Лишь изредка присылал ей кто-нибудь строчку, подруг на стороне у нее не было.
Только после обеда, когда толочане снова взялись за работу, у Марты выдалась свободная минутка, чтобы прочесть письмо — письмо, написанное Теодором от имени Оскара. Она прочла его раз, другой, и ее
