– Сами вы себя вытащили, я только так, турнул их малость… Ты, Марик, подсказал им губительную идейку насчет шара. Мастер ваш уговорил этот ящик своими заморочками. А ты, Совушка, сделала самое главное дело. Ты им показала свою сущность. Не терпишь ты одинаковости, стандартности, полочек этих и ящичков. Ты – то, чего им всем никогда не достичь. Видно и гранники ваши, и их хозяева – гады благовонные! – ищут одного и того же. Как оно называется – так никто и не знает. Только чуять его можно. Они в тебе и почуяли.
– Понимаешь, Сова, – вступил в разговор Марик. – Мы тут с дедом поговорили, и решили все-таки, что эти гранники – некое образование, созданное той самой цивилизацией, допустим – их автоматизированный склад, элементы которого были так напиханы электроникой или чем-то еще, что обрели некий интеллект. Ведь ЧЯ говорил тебе нечто подобное?
– Пожалуй, говорил, – сдержанно произнесла Катя, – но что же… до нас хранили на этом складе?
– О, они великие собиратели, – злобно произнес Леонидыч. – Собиратели всего. Все больше их сведения всякие интересуют, данные…
– Прямо – «овощехранилище», – почти хором проговорили ребята, но потом Сова медленно добавила. – Там в одном месте, в углу, между гранями, были свалены какие-то смятые, ссохшиеся предметы. Может, какая-то одежда, или даже части… кости какие-то… И был даже ветхий плащ или мантия, подбитый рыжим мехом.
– Да, могло быть такое, – поддакнул медленно дед Сергей, и глаза его снова превратились в стекляшки. – Вещи они не брали, имена не использовали, только живое. Может, это и верно, в какой-то мере, про помойку.
Марик посмотрел на Катю изумленно, но край его губы уже дернулся в сторону, только он сразу не мог дать себе волю. И Катя не смогла сдержаться и вдруг рассмеялась. Они сначала смотрели друг на друга, хохотали, широко открывая рты и показывая десны, потом обнялись и смеялись, уткнув в волосы друг друга мокрые-мокрые лица…
