Но самое поразительное: мне хотелось сознательно обвести грозного пришельца вокруг пальца. Я шел на обман со жгучим пылом, с азартом, с наслаждением. А все дело в том, что меня, неудачника и начинающего алкоголика, Себ сделал сильным, волевым негодяем и его подарочек обернулся против него самого…
Веренский по-стариковски захихикал, видимо, он действительно вошел в роль и до сих пор испытывал удовольствие от своей бесчестной выходки:
– Задним числом я понимаю, что Галя, моя жена, оказала мне неоценимую услугу. Не найдя в нашем деревенском домишке подходящего места для объемистого фолианта, она приспособила книгу как подставку под образа, доставшиеся ей от родителей. Накрыла книгу кружевной скатеркой, сверху поставила иконы, лампаду и осталась весьма довольна своей сообразительностью. В сущности, что стоило Себу самому добраться до книги, но он этого не сделал. Теперь я знаю почему. Это открытие помогло мне в дальнейшем спрятать книгу в еще более надежном убежище.
– Так вы закрыли врата в первый раз? – спросил Максим.
– Как я понял, врата уже однажды открывались, затем графу удалось их закрыть, при этом он лишился дочери и позже покончил с собой, но все это лишь догадки. Правды мы уже никогда не узнаем.
– Граф спрятал книгу в часовне не потому ли, что тоже искал для нее безопасное место?
– Совершенно верно, я думал об этом. Все страшно запутано. Я не могу проследить мотивы его поступков. Он поплатился дочерью, но книгу не отдал, можно предположить, что в нем пробудилась совесть и он испугался последствий своего ужасного открытия.
– Тогда почему граф не уничтожил книгу и завещал ее потомкам?
– Не знаю, – покачал головой Веренский. – В этом кроется еще одна тайна.
– А Лиза, что случилось с Лизой? – допытывался Максим.
– Она ушла за Себом. Она и теперь каждый раз уходит к нему, я не могу ее удержать. Он свел с ума мою девочку, отомстил мне за обман. Лиза предана ему, как собачонка, и готова целовать следы его ног.
– Жесть! – выразился Ярик. – Все равно не верю в оккультную бредятину. Сейчас аферисты до того обнаглели, что объявляют себя знахарями, ведьмами, магами. Достаточно почитать объявления в газетах и журналах. А что, дураков полно. Платят шарлатанам деньги, смотрят им в рот. Полный отстой!
Короче, надо действовать и вырвать Лизу из лап проходимца. Нынче всяких гуру развелось, что крыс в канализации, компостируют девушкам мозги и заставляют заниматься с собой сексом для пущего просветления. Зря мы отослали Пашу с ребятами, надо изловить мерзавца и проучить, чтобы впредь неповадно было.
Снизу под окном раздался душераздирающий вой – звериный или человечий, трудно было определить. Сразу вслед хором закаркали вороны, заухал филин; снова хохот, определенно женский, радостные крики, беготня, возня. Ветер стих, и шум из сада стал слышнее, хотя по всем признакам бесчинствующие элементы удалялись куда-то вглубь.
– Ведьмочки развлекаются, – пояснил Михалыч. – А дочь ваша верховодит, Леонид Ефимыч.
Ярослав, Максим и Василий одновременно метнулись к окну. Облака рассеялись, взошла луна и осветила бледным светом открытую площадку перед входом и ближние аллеи. Максим бесстрашно распахнул обе створки оконной рамы, повеяло ночной прохладой.
В темной глубине сада блуждали огоньки, оттуда слышались смех, приглушенный гомон и даже чудилось нестройное пение.
– Айда, посмотрим, – загорелся Ярик. – Нет такой бабы, которая могла бы меня напугать. Будь она хоть трижды ведьма. Можно подумать, я ведьмы не видал.
– Я за! – поддержал Василий. – В крайнем случае пальну из ружья пару раз для острастки.
– Эй, парни, а ну назад! – прикрикнул Михалыч. – Одних я вас не пущу, и Леонида Ефимыча оставить нельзя. Прикажете мне разорваться?
Молодые люди остались глухи к доводам Силы Михалыча. Их неудержимо влекло в сад, образ Лизы мерещился вдалеке призрачной порхающей тенью.
– Да что уж там, я с вами пойду, – с кряхтеньем поднялся Веренский. – Правда, с Лизонькой я уже сегодня встречался… – он морщась потер бок, – но лишний раз увидеть ее не откажусь. Бедное дитя – она не ведает, что творит.
– Ох, не советовал бы я вам, Леонид Ефимыч! – разворчался бдительный страж. – Что за оказия? Все словно с цепи сорвались. Ладно, пеняйте на себя, доставлю вам такое удовольствие. Идемте, только фонарики прихватите…
Мужчины прошли сквозь пустынные комнаты второго этажа, здесь было тихо, разгулявшиеся ночные гости переместились в парковую зону.
Однако в саду тоже никого не оказалось, огоньки впереди мелькали уже за пределами усадьбы. Разудалая компания, натешившись в парке, теперь углубилась в лес. Судя по скоплению скачущих среди деревьев огней, шествие двигалось к реке.
Михалыч призвал своих спутников вести себя как можно тише и держаться на приличном расстоянии от преследуемых.
– Все равно догоним, дальше реки они не пойдут, – пояснил он.
Василий уверенно шагал впереди по исхоженным тропинкам; в просветах между лиловыми стволами уже серебрилась лента реки. Луна стояла высоко, гляделась в реку ясным круглым лицом, поэтому фонарь не включали – так было безопаснее.
Путники приблизились к реке и затаились в зарослях у самого берега.
То, что они увидели, было похоже на постановку сказочного фильма. Прекрасные девушки танцевали или сидели на траве, другие плескались в реке. Все они были обнажены по пояс, лишь на бедрах непрочно держались прозрачные накидки; у каждой на голове красовался венок из крупных белых цветов, с шеи свисало такое же благоуханное ожерелье. Казалось, множество лесных нимф веселилось под светом луны. В них была бездна грации, утонченности, все были красавицами, как на подбор. В воде они чувствовали себя русалками, свободно резвились, брызгались, смеялись.
Те, что были на суше, держали в руках веточки, которые загадочным образом светились – фосфоресцировали бирюзовым светом. Девушки напевали хором и качали ветками из стороны в сторону в такт песне, обеспечивая аккомпанемент танцующим.
– Шутник ты, Михалыч, – просипел Ярик. – Если это ведьмы, то я согласен, чтобы они съели меня с потрохами.
– Не зарекайся, Ярослав, именно это с тобой и сделают милые пташки, стоит нам зазеваться.
– А где Лиза? Я не вижу ее, – беспокоился Василий.
Максима волновал тот же вопрос, но при Васе он воздерживался проявлять излишний интерес. Мало того что обманул отца – еще и жениха!
Он незаметно отделился от товарищей, увлеченных созерцанием девичьих прелестей, и пробрался в сторону вдоль прибрежной поросли, чтобы поискать Лизу самостоятельно. Красавицы между тем стали водить хоровод – изящно, пристойно, как деревенские девушки в старину, только, в отличие от них, были практически раздеты. Они пели о любви нежными голосами, мечтательно смотрели вдаль, словно призывая возлюбленных.
Максим был уверен, что Лиза плавает в реке, оттуда неслись всплески, звенел смех мелодичными бубенцами. Максим совершил рискованную перебежку к воде и спрятался за прибрежным кустом.
Он пытался высмотреть Лизу в темной воде, услышал шорох и обернулся. Она стояла перед ним, совершенно нагая, с развевающимися волосами, в них белели цветы, источающие сладкий дурманящий аромат, глаза ее сверкали в ночной мгле, в них горела неистовая страсть, обмануться было невозможно.
Максим воровато оглянулся, схватил ее за руку и потащил в чащу, подальше от отца, жениха и вездесущего Михалыча.
Друзья не сразу обнаружили отсутствие Максима. Сцена на берегу полностью захватила их внимание. Количество танцующих резко увеличилось. Из леса стали выбираться какие-то существа. Даже при скудном лунном освещении можно было разглядеть, насколько они безобразны. Они были серыми в ночи, лишь светились белки глаз. Одеждой им служило грязное рубище, волос у многих не наблюдалось вовсе, у остальных торчали клочьями. Фигуры у них были скрюченные, но в узловатых туловищах
