Та немедленно появилась и налила кофе в мою опустевшую чашку.
— Хотите фруктов, мисс? — глухо спросила она. — Есть отличные сливы.
— Где ты их взяла, старая дура? — спросил Атанас и снова мерзко захихикал.
— В магазине купила, — злобно ответила Киззи. — И если ты будешь ругаться, старый идиот… — угрожающе добавила она.
— Все, все, — быстро сказал Атанас. — Прошу прощения!
— Спасибо, не надо слив, — испуганно проговорила я. — И кофе тоже.
Киззи остро на меня взглянула, составила посуду на поднос и удалилась.
— Итак, — важно начал Атанас, — с официальной частью покончено, можем перейти к художественной. Какова программа вечера, милые гости?
— Мы хотели побыть с вами до утра, — ответил Грег, — а затем уехать.
— Краткий визит, — заметил Порфирий.
— Можно сказать, летучий, — добавил Атанас.
— Мы поднимемся в мою комнату, — невозмутимо произнес Грег. — А вам рекомендую успокоиться.
И, не дожидаясь ответа, встал, взял меня за руку и направился в угол гостиной, где была лестница, ведущая на второй этаж. Мы быстро поднялись и оказались в довольно длинном коридоре, все стены которого были увешаны чучелами голов диких животных. Здесь были и косули, и олени, и кабаны, но я старалась особо на них не смотреть. Комната Грега располагалась в самом конце коридора. Он раскрыл дверь и пропустил меня вперед. Внутри горело множество свечей. Видимо, Киззи постаралась. Посередине стояла огромная кровать под балдахином, а сбоку висела картина. При виде ее я замерла. На прямоугольном полотне были изображены мы с Грегом. Мы стояли лицом к зрителю, взявшись за руки и глядя прямо перед собой. Наши костюмы и прически были в стиле эпохи Шекспира, а мы казались воплощением Ромео и Джульетты. Фоном служил мрачный склеп, но он был нечетким, словно размытым. Я заметила позади нас постамент с раскрытым гробом, вокруг были разбросаны увядающие цветы. Мы словно уходили от этого гроба. Наши красочные костюмы, живые румяные лица резко контрастировали с общим серо-коричневым фоном печальной усыпальницы. Я приблизилась к полотну и увидела внизу надпись четким готическим шрифтом.
— «Нет жизнерадостней истории на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», — с изумлением прочитала я вслух.
Я повернулась к Грегу.
— Рената решила сделать такую надпись, — пояснил он.
— Продолжает развивать в картинах тему наших отношений? — уточнила я, хотя не сомневалась в ответе.
— Да, она полюбила фантазировать на эту тему, — кивнул Грег и обнял меня за плечи. — Знаешь, мне даже захотелось заказать нам в точности такие костюмы.
— Но почему ты не оставил картину в квартире в Сохо, а привез сюда?
Я хотела добавить: «в это мрачное логово вампиров», но вовремя удержалась. Однако Грег понял.
— Потому что, когда я здесь бываю, это полотно радует мой глаз и умиротворяет меня. Мне кажется, что ты рядом.
Я повернулась к нему и заглянула в глаза.
Они сияли такой нежностью, что у меня дух захватило. Я приподнялась и припала к его задрожавшим губам. Он ответил, потом потянул меня к кровати. Откинув балдахин, мы упали на шелковое покрывало и стали страстно, неудержимо целоваться.
Вдруг раздался стук. Мы отскочили друг от друга, я лихорадочно поправила сбившуюся шапочку с павлиньими перьями и съехавший вырез платья и встала, выпрямив спину. Грег сидел на кровати. В дверь просунулась голова Киззи, ее глаза впились в нас с неуемным любопытством.
— Господа спрашивают, не угодно ли вам прогуляться? — хрипло произнесла она.
— Угодно, — ответил Грег. И Киззи исчезла.
— Уже темно, — заметила я, — на улице сыро. Куда они собираются прогуляться?
— Лада, лучше согласиться, — мягко сказал Грег. — Мы приехали сюда, чтобы попытаться разговорить Атанаса. Думаю, при виде тебя он хоть что-то поймет о наших чувствах и решит помочь.
Я посмотрела на его взволнованное лицо и поразилась тому, что Грег, обладающий сверхспособностями, умеющий читать мысли людей, не понимает очевидного. Атанас никогда и ни за что не станет помогать нам. Но Грег, казалось, питал какую-то надежду.
— «Любовь слепа и нас лишает глаз. Не вижу я того, что вижу ясно. Я видел красоту, но каждый раз понять не мог, что дурно, что прекрасно» [16], — тихо процитировала я.
— Я тоже любил сонеты Шекспира, хотя нам в то время навязывались совсем другие идеалы, — сказал Грег и поднял на меня глаза. — Ты вспомнила эти строки из-за картины?
— Вроде того, — нехотя ответила я. — Пошли?
Я внутренне собралась и решила внимательно наблюдать, слушать и помалкивать. Атанас действительно был классическим вампиром. Он совсем не такой, как, скажем, Грег, но ведь и у него должны быть какие-то слабые стороны. Я была в этом уверена. И я должна ради нас с Грегом найти их, попытаться использовать, чтобы получить хоть какую-то информацию. На Грега рассчитывать не приходилось. Я отчетливо поняла, что он совершенно не в состоянии трезво оценить своих родственников. Кроме того, я решила приглядеться к Порфирию. Он казался более «человечным», чем Атанас. Можно и у него попытаться хоть что-то выведать о поверье. Времени у нас не так много, поэтому все мои страхи нужно преодолеть как можно быстрее. Они затуманивали разум и мешали объективно оценивать происходящее. Я вздернула подбородок, поправила шапочку и сказала, что готова.
Когда мы спустились вниз, Киззи подала мне пальто, а Грегу — его плащ.
— Господа уже вышли на свежий воздух, — сообщила она.
Мы оделись и отправились на улицу. Киззи стояла в дверях и кивала нам, как заводная кукла. Но когда мы стали спускаться с лестницы, я вдруг услышала сзади совиное уханье и в испуге обернулась. С Киззи происходила удивительная метаморфоза. На моих глазах она превратилась в нелепое существо — огромную сову с расставленными крыльями и торчащим большим клювом. Она угрожающе им защелкала, распушила пестрые перья, встряхнула ими и бесшумно взмыла в воздух. Пролетев над нашими головами, скрылась в тумане. Я вцепилась в руку Грега.
— Не бойся, — мягко проговорил он. — Это ее вторая сущность. Киззи может принимать такой вид лишь ночью и только тогда может охотиться. А так как она постоянно голодна, то пьет кровь любого, кто попадется ей на пути.
— И людей? — уточнила я, почувствовав, как мурашки побежали по спине.
— Ну, если ей удастся напасть на того, кто не сможет сопротивляться сове, даже такой большой и странной на вид. Многие просто от ужаса цепенеют, когда она нападает, — ответил Грег. — Но обычно она промышляет мелкими хищниками, хотя не гнушается мышей и крыс. И ест падаль.
Меня передернуло.
Какое-то время мы шли молча. Я не спрашивала, куда Грег меня ведет. Мы завернули за угол дома и пошли вдоль его стены.
— Да это целый замок! — воскликнула я. — Размеры впечатляют!
— Да, это действительно родовой замок одного из наших предков. Он был рыцарем-крестоносцем. А в шестнадцатом веке хозяином здесь стал Порфирий, — пояснил Грег. — Но после того, что с ним произошло…
Грег замолчал. Однако я решила быть настойчивой. Мне хотелось больше знать Грега, чтобы понять, как с ними общаться.
Грег стоял передо мной, но смотрел поверх моей головы. Его лицо застыло. Глаза светились. Они приняли нежный бирюзовый оттенок и были прозрачны и прекрасны. Но верхняя губа приподнялась в знакомой мне угрожающей гримасе. Я даже увидела кончики отросших белоснежных клыков. Я погладила его плечо.
