Генарх обернулся. Ковыряя сапожками ковёр, стояли племянники Авид и Драган, погодки-сыновья любимой младшей – маленькой – сестры Здравины. Муж Здравины, тысячник Демьян Лампадион, пал девять лет назад в карательном походе на южан, так и не увидев младшего сына. С тех пор Здравина с детьми жила у брата, наотрез отвергая женихов.
– Да? – Вандо поднял бровь.
– Дядя Вандо…
–…а можно, мы пойдём…
–…в лучники? Мы…
–…хорошо стреляем…
–…а то дети конюха…
–…мы же не трусы…
–…правда…
Вандо долго смотрел на них. Под его взглядом оба смутились.
– Пойдёмте-ка во двор, – сказал он наконец.
Мальчишки переглянулись.
По дороге он снял со стены лёгкий птичий лук и колчан.
На высоком крыльце он остановился. Мальчишки сопели за его спиной. Коновязь была пуста. За стражницкой на площади сотники Кипарис и Малхей сгоняли многие поты с отроков. От кухни брёл старый седой мясоруб Зосима в своём неизменном кожаном фартуке. Увидев Вандо, он повернул к нему.
– Будь здрав, генарх! Хотел Клавдии доложить, так лучше доложу тебе…
– Постой, старик. Сейчас дело важнейшее.
Вандо не глядя протянул лук и колчан Авиду, старшему. Авид перекинул через плечо ремень, лёгким движением выхватил стрелу, наложил на тетиву. Повернулся на каблуках, поднял к небу уже натянутый лук. В небе плыл коршун. Отпущенная тетива рассекла воздух. Через секунду коршун забил крылами, потом сложился и комом стал падать. Раза два он пытался непослушными крыльями поймать воздух…
Авид, не сказав ни слова и не меняясь в лице, передал лук и стрелы брату. Драган сделал всё то же: перебросил ремень колчана через плечо, лихо выхватил стрелу… и вдруг замер. Вандо посмотрел туда, куда был устремлён взгляд мальчика. Над крышей конюшни взмыла и нырнула вниз крылатая и хвостатая чёрная тень.
– Стре!.. – крикнул кто-то, но Драган успел сам.
Чёрная тень рванулась было вверх – на фоне неба запечатлелся силуэт: змееобразное туловище и угловатые, как у летучей мыши, крылья, – но это было движение уже убитого существа. Крылья судорожно затрепетали, вывернулись – и непонятная тварь забилась в пыли посреди двора. Белое оперение стрелы дёргалось и раскачивалось, как маленькое знамя капитуляции.
– Не подходить, – распорядился Вандо. – Пошлите за Авдоном! – крикнул он вывернувшемуся откуда-то дворовому. – Что у тебя, старик?
Зосима, не отвечая, смотрел на тварь.
– Где-то я видел таких, – сказал он наконец. – Но вот не помню, где. А шёл я с таким делом, генарх: мясо портится на леднике.
– Что? Как это может быть?
– Не знаю. Может, в мясе изъян, а может, в леднике. И портится как-то не так. Не воняет, а расползается. Разваливается на кусочки. Никогда я про такое не слышал.
– И много пропало?
– Да там много и не было. С десяток туш. Так я что хочу сказать: пусть Авдон заглянет туда. Неспроста это.
– Заглянет, – пообещал Вандо.
Зосима кивнул и пошёл обратно. Со спины он казался ожившим каменным идолом, каких много стояло в Степи. Тогда Вандо повернулся к племянникам. Они стояли, бледные и строгие, и ждали его решения.
– Учиться к чародею поедете, – сказал он. – Но потом вернётесь в дом. Верные люди мне сейчас нужны более, чем всегда.
Авид кивнул. Драган, похоже, хотел возразить, но взглянул на брата и тоже кивнул.
– Мы поняли, дядя Вандо. Спасибо тебе.
– Конвой уходит через два часа. Соберитесь.
– Мы собраны, – сказал Драган.
– Неужто знали, что отпущу?
– Мы бы сбежали, – Авид склонил голову. – Мы уже так решили…
– …что сбежим…
Оба стояли, понурившись.
– Вот как, – невесело усмехнулся Вандо. – Ладно, голый умысел карается нестрого… вернётесь – получите своё. А пока бегите на кухню и скажите Римену, чтобы накормил вас поплотнее да с собой пирога дал.
