– Несовпадение – ерунда, эффект может быть кумулятивным, – Андрис чувствовал, что его понесло. – А что касается механизма – да какой угодно! Такая масса растительности – пожалуйста: изменение электрической емкости, колебания ее – проверял кто-нибудь? Изменение зарядов? Тепловое излучение, ультрафиолетовое излучение, инфразвук? Всякие летучие вещества, фитонциды, например…
– Феромоны… – прошептал Рене; глаза его стали круглыми, он смотрел на Андриса, как Бальтасар на стену. – Так он и гнал нас феромонами… мне и в голову… никому в голову…
Андрис чувствовал, как собирается кожа на спине. Он знал, что такое феромоны – слово было сказано, и сразу стало понятно, что именно то слово…
– Что с вами? – шепотом спросил Тони.
– А? – Андрис повернулся к нему. Лицо Тони было напряжено, как у человека, который опасается неприятного розыгрыша.
– Я говорю – вы как будто змею увидали.
– Да, че, – сказал Рене. – Именно змею. Знаешь, что такое феромоны? Это такие летучие вещества, которые влияют на поведение. Раньше считалось, что феромоны бывают только у насекомых…
– Ну, и?..
– Оказалось, что люди ничем не хуже насекомых.
– Понятно… – протянул Тони. – Да, это многое объяснило бы…
– Этим многое и объясняется, – сказал Андрис. – Феномен толпы, например.
– Да, – сказал Тони. – Я о том же.
– Надо поговорить с ребятами, – сказал Рене.
– Есть с кем? – спросил Андрис.
– Вы хотите?
– Очень.
– Тогда дня через два-три – вот прокачаем историю с миллионами… И Марину можно будет пригласить…
– А что за Марина?
– Интересная дама. Из института Радулеску – работает там на программном муляже мозга. Умница. Недавно «круглый стол» проводили – «Экология и нравственность», – о, как она нашего Сатируса гоняла! Есть у нас такой Сатирос, большой поборник нравственности, его студентки Сатирусом прозвали. Пух и перья.
– Э-э… – Андрис нахмурился, вспоминая. – Сомерс?
– Да. Она по мужу – Сомерс. Только он от нее сбежал. Вообще он, конечно, сукин сын. Пустил слух, что она – дочь мутанта.
– Так, – сказал Андрис. Все встало на места. Он вспомнил. – Вспомнил. Где я ее видел. То есть не ее.
– Так вы уже знакомы? – спросил Рене.
– О! – сказал Тони. – Более чем. Дядюшка ночью вынес ее из огня.
– Из какого огня?
– Из самого натурального. Ты еще не слышал про пожар в «Клубе Одиноких Генералов»?
– Так вы там были? – закричал Рене. – А чего же вы молчите? Что там было? Правда, что бомба?
– Правда, – сказал Андрис. – Граната с термитными шариками. Семь человек сгорело, в том числе и бомбист. – Всех, кто был возле лифта, просили говорить именно так. Андрис не слишком верил в действенность подобных методов, но просьбу, конечно, уважил.
– И кто же? Полосатики?
– Это кристальдовцев так зовете?
– Их самых.
– Похоже, что да. По крайней мере, они там были.
– Гады, что делают… Семь человек, говорите?
– Шесть – и бомбист.
– Все равно семь… Ах, черт, – Рене потер лицо. – Как-то даже не верится, что у нас – такое…
– Ну, почему, – сказал Андрис. – Мы – страна с давними террористическими традициями.
– Да, – сказал Рене. – Конечно. Но это всегда было где-то не у нас – на юге, на западе… У нас было спокойно… на уровне рядовой уголовщины. Бомбы не взрывали.
– Бомбы, – сказал Андрис – Бомбы – еще не все…
Бомбы действительно были только цветочками.
…Согласно теории Хаппы – монография «Сублимация демократии», год издания тысяча девятьсот девяносто восьмой, тираж сто тридцать экземпляров, «для служебного пользования», – терроризм в нашей стране давно утратил свою начальную философию возмездия, превратившись постепенно в рядовую фазу развития любого общественного движения в условиях социальной или политической пассивности
