для диверсионных действий, а он… Снимали это?
– Нет, – сказал Петер. – Камер не было там.
– Слава богу, – сказал полковник. Высунулся танкист.
– Проскочил, – коротко сказал он и полез из люка.
– Что значит – проскочил? – заорал полковник. – Промазали, что ли?
– Не успели, – сказал танкист. – Минутой бы раньше.
– У-у! – взвыл полковник. – Ну, я не я буду!..
Он еще орал и матерился, а Брунгильда уже тащила Петера за рукав, объясняя на бегу, что сейчас они нагрянут на комендантский взвод и вытрясут душу из конвойных…
Ничего они не вытрясли. Лейтенант, командир взвода, стоял перед взбешенным Петером навытяжку, бледный, как сама смерть, и твердил одно: арестованный был доставлен в штаб, дальнейших распоряжений не поступало.
– Он его что – с собой увез? – кричала Брунгильда.
– Ничего не понимаю, – повторял, как заведенный, Петер. – Ничего не понимаю…
В их собственном блиндаже было пусто, и даже больной Армант отсутствовал. Как будто вихрь прошелся по помещению, все было содрано, сброшено на пол, сдвинуто со своих мест, кто-то торопливо и грубо искал что-то в вещах, в рюкзаках, в одежде.
– И этого нет, – сказала Брунгильда и вдруг опустилась на пол. – Боже мой, – всхлипнула она, – боже мой, что я наделала… он же не виноват, что так похож… господи, прости меня, я не хотела!
– Брун! – Петер попытался ее поднять. – Брун, не время, надо искать…
– Мы его не найдем, – вдруг совершенно спокойно сказала Брунгильда. – Его больше никто не найдет. Уже никто не знает, где он. Мы опоздали, он исчез из мира…
– Так не бывает, – сказал Петер. – Не бывает, чтобы исчез совсем – так сразу.
– Здесь все бывает, – сказала Брунгильда. – Его уже нет – я чувствую.
В дверях завозились, и в блиндаж задом впятился огромный сапер, волоча кого-то под мышки – это был Армант. Его положили на койку, сапер деликатно отошел в сторонку, Брунгильда дала Арманту глотнуть шнапса, и тот открыл глаза.
– А… вы… – Армант вздохнул. – Ну, вот и все… финиш.
– Кровь у него горлом шла, – сказал сапер.
– Петер, – зашептал Армант, – слушай меня. Христиана – это не я. Верь мне – не я. Они его пауком напугали и потом все время паука перед ним держали, он их боится страшно, но я тут ни при чем, клянусь… матерью своей клянусь – я ни при чем, я не знаю, как они узнали…
– Где Христиан? – спросила Брунгильда.
– Не знаю, – сказал Армант. – Кажется, убили. Или улетел. Не видел.
– Как – улетел? – спросил Петер, готовый поверить во все.
– Не знаю. – Голос Арманта был совсем слабый, прерывающийся.Так говорят… я не видел – так говорят – улетел… или убили. Не знаю. Видел, как его уводили.
– Из штаба?
– Из павильона.
– О, ч-черт! – простонал Петер. – Павильон! Как я забыл? А ты снимал? Что ты снимал? Ну?
– Советник показывал Христиану, как великие гиперборейские атланты держат мост на своих плечах…
– Что?!
– Трех голых саперов поставили напротив камеры, а мост простым наложением… вот его – за Слолиша… – Армант показал рукой на сапера.
– Ты видел Шанура? – спросил Петер сапера.
– Это чернявенький такой? – спросил сапер. – А как же, видел. Только, наверное, прислонили его. Потому как сняли и тут же увели.
– Я побегу, проверю, – сказала Брунгильда. С автоматом в руках она метнулась из блиндажа, и Петер больше никогда в жизни не видел ее.
– Ты представляешь, Петер, – великие гиперборейские атланты… Гангус, Слолиш… и младшенький их – Ивурчорр… – говорил Армант странным голосом, будто удивляясь тому, что сам говорит. – Наши великие славные предки… сыновья Одина, произведенные им от смертных женщин… жили в доме на берегу моря и занимались промыслом морского зверя, рыбы и птицы… никогда не видели женщин и округляли друг друга… – Армант хихикнул. – Потом Один вразумил их… они пошли на юг и набрели на рыбачий поселок… перебили всех мужчин, а женщин взяли себе в жены – от них-то, мол, и пошел наш великий народ. О господи… потомки педерастов! Петер, ты представляешь?
– Представляю, – сказал Петер.
– А советник молился им – о, великие гиперборейские атланты Гангус, Слолиш и Ивурчорр, да протянется ваша могучая длань сквозь века и мили… и еще о падении нравов… и они явились и подставили свои спины под этот игрушечный мост – убожество! Убо…
Он вдруг замолчал, будто прислушиваясь к чему-то, замер – и тут кровь фонтаном хлынула ему на грудь.
