Что же меня так дёрнуло – будто ткнуло в нерв?..
На шлейфе были маленькие дырочки. Следы маленьких очень острых зубок. И на разъёме были следы острых зубок. И на самом гнезде – сбоку. Будто перед тем, как использовать, детали дали поиграть мышам.
Я хотел вынуть ключи и спрыгнуть, но меня остановил док:
– Подожди, командир!
Он сбежал на несколько ступенек вниз, пощёлкал там тумблёрами, вернулся:
– Теперь можно.
– А что было бы? – спросил я, спрыгнув.
– Поднялись бы заслонки.
– Так – нет?
– Так – нет…
И тут я понял, что он прав.
– Люба, – позвал я. Тот повернулся ко мне. Лицо его блестело от пота. – Что там было?
– Крысы, – сказал Люба, сглотнув.
52.
Свет в зале зажёгся, но док погасил его всё с того же щитка, а на лестнице лампы так и не загорелись – может быть, они были сцеплены с механизмами подъёма-спуска заслонок. Но в коридоре, из которого мы пришли, свет появился. И высветился пунктир треугольничков под заслонкой. Не знаю, почему я на него так пристально смотрел. Смотрел, и всё. Так вот, треугольнички гасли и вспыхивали, гасли и вспыхивали – и я понял, что с той стороны бродит маленькая деловитая стая.
– Жил-был хороший чёрненький мальчик… – ни к селу ни к городу сказал Фест. – Сам виноват. Да.
53.
Док показал мне, где доступ к приводу решётки, мы со Скифом вновь исполнили гимнастический номер, я поковырялся в реечном замке, сбросил стопор – Люба, крякнув, поднял решётку и держал, все по очереди полезли в зал, Фест ласточкой слетал за лабораторным железным табуретом, подсунул его – Люба решётку опустил, табурет скособочился, но выдержал. Люба утробно ухнул.
– Добро пожаловать на «объект-304», – сказал док, когда мы встали посередине и принялись осматриваться. – Будьте как дома.
– Назвался Клизмой – полез в жопу, – пробормотал Спам.
– Что? – переспросил док; думаю, он действительно не расслышал.
– Он говорит: кто играет с динамитом, тот придёт домой убитым, – радостно перевёл Фест. – Командир, а можно?..
– Нет, – сказал я. – Группа, внимание! Напоминаю: обстановка боевая. Где-то здесь скрываются ещё пять человек. Вероятно, с психическими отклонениями. Вероятно, с оружием… Становись!
Они построились: первым Скиф, за ним – согласно номерам: Пай, Лиса, Люба, док, Фестиваль и Спам.
– Товарищи офф…церы!.. – отрывисто скомандовал Скиф. – Рр…няйсь! Смирна!
– Вольно, – сказал я. – Пять минут отдыха. Рюкзаки снять, оставить вон там в углу. Затем продолжаем движение в том же порядке.
Подошёл Скиф.
– Командир.
– Да?
– Ты чувствуешь запах?
– Тут много чем воняет, – сказал я. – А что?
– Можно снять противогаз?
– Смысл?
– Мерещится что-то. Не пойму…
Я подумал. Внешних запахов Скиф чувствовать не мог. По идее. Но иногда – очень редко, хотя всё-таки не в единичных случаях – с этими противогазами происходят необъяснимые вещи. Вернее, с человеком в противогазе. Обоняние обостряется до невероятного, и сквозь абсолютно исправный фильтр он улавливает даже очень слабые запахи лучше, чем большинство людей – без противогазов. Правда, этот эффект наступает, как правило, после суток-других пребывания в маске. Но, с другой стороны, Скиф имел проникающее ранение в голову…
– Сейчас док возьмёт анализы воздуха, и решим. Как раз пять минут.
Скиф, кивнув, отошёл на шаг.
Зал, в котором мы оказались, был почти кубическим: метров двенадцать по всем измерениям. Напротив входа на уровне второго этажа находилась сплошная застеклённая витрина во всю ширину стены; стекло, похоже, было немного наклонено вперёд – поскольку мы со своими фонарями в нём отражались. Я никогда ещё не видел вот так вот, в зеркале, группу во время работы. Поэтому некоторое время смотрел в ту сторону… а потом поймал себя на том, что не могу оторвать взгляд. Тёмная витрина смотрела на меня с
