мужчины часто нравятся женщинам определенного сорта. Жанна бросила в его стакан два кусочка льда и спросила:
— Поймали что-нибудь?
Муш поболтал льдинками в стакане, и сделал глоток.
— Трех окуньков. Я бросил их обратно.
Она засмеялась, остановив на нем свои порочные фиалковые глаза.
— Правильно сделали. Мы уже сыты вашей рыбой.
— Потому что здесь нет ничего, кроме окуней, — сказал он. — Вот если бы я принес вам хорошую щуку на три-четыре фунта, чтобы приготовить ее под белым соусом…
Он щелкнул языком.
— С доброй бутылочкой охлажденного мюскаде.
Она снова засмеялась, и ее грудь дрогнула под тонкой майкой.
— Мюскаде у нас есть. Что же касается щуки…
Муш сделал большой глоток и поставил стакан.
— Кажется, в пяти километрах от Пуаньи есть пруд, где водятся настоящие чудовища. Мне сказали, что в таверне «Четыре липы» можно купить разрешение ловить на один день.
— Но вы же не должны выходить отсюда, — сказала она, садясь в низкое кресло. Он не мог оторвать глаз от грациозных движений ее длинных бронзовых ног.
— Если папа узнает, что вы выходили, будет скандал. Было достаточно неразумно ходить в эту таверну. Вас могли узнать!
Он провел рукой по усам и квадратной бороде.
— Теперь даже жена не узнала бы меня.
— Вы часто о ней думаете?
Он усмехнулся, не отвечая:
— Если бы вы знали, о какой женщине я думаю…
— Ах, так? О ком же?
Жанна наслаждалась. Сверкнувшие глаза убийцы сказали ей все. Но она знала, что он не поддастся искушению. Из-за Альдо. А сама она разве уступила бы, если бы он зашел еще дальше? Пожалуй, нет. Но возможно… Она не могла определенно ответить самой себе. Временами ей хотелось, чтобы он бросился на нее и овладел ею. В другие минуты она изо всех сил противилась этому чувству. Но когда они сталкивались в парке, оба сознавали, что достаточно искры…. Если они не стиснут зубы…
Муш опустошил свой стакан. Жанна настаивала:
— Вы не хотите мне ответить?
Она нарочно разжигала его! Не то, чтоб она была на все готова. Но ей радостно было видеть волнение в глазах мужчины. Муш, смотревший на нее с грубой, откровенной улыбкой, понимал это.
— То, что я сказал вам тогда в комнате служанки, остается в силе. Не заставляйте меня забыть, чем я обязан вашему мужу.
И вставая, он внезапно решился.
— Пока!
— Куда вы идете? — спросила Жанна, тоже поднимаясь.
Улыбка вернулась на круглое, бородатое лицо.
— Можете готовить белый соус!
Она подумала, что он шутит.
— На рынок? В Париж?
— Нет, всего за пять километров…
— Вы с ума сошли! Если отцу станет известно…
Муш пошел к сараю, но по дороге обернулся.
— Не переживайте. Никто меня не узнает. Я вернусь к ужину. А завтра приедет Альдо, и вы приготовите ему белый соус, о'кей?
Она подняла руку, пытаясь его удержать, но он пошел дальше.
— Это несерьезно! — закричала она.
Он пожал плечами и скрылся в сарае. Он привязал спиннинг к Мотоциклу Серджо, надел холщовую блузу, положил в карман полученный от Альдо револьвер и вывел мотоцикл на жаркий воздух, чуть не наткнувшись на наблюдавшую за ним снаружи Жанну.
— Вы не должны этого делать, — настаивала она. — Отец придет в ярость!
— Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я спрячу машину, возьму разрешение и назову какой-нибудь адрес в Париже.
Садясь на мотоцикл, Муш задумчиво прибавил:
— Мне будет полезно сменить обстановку. Иначе я наверняка сделаю какую-нибудь глупость.
Жанна хотела возразить, но он уже умчался. Она вернулась назад, прошла мимо летчика, который снова взялся за рюмку, и вошла дом, где сверху слышался голос Терезы, убаюкивавшей Сесилию сицилийской колыбельной.
Вот это был настоящий пруд! Сколько хватало взора, повсюду была вода. Присмотревшись, можно было различить окаймлявшие ее камыши и зубчатую линию леса вдали. Муш почувствовал, что оживает. На природе, со спиннингом в руке он был спокоен. Место тихое, пустынное. Правда, сегодня пятница, и все на работе. Только один фанатик-рыболов, трудно различимый на расстоянии, так же, как и Муш, охотился за щукой.
Но пока Мушу удалось вытащить только окуня в фунт весом. А он жаждал большего. Ему нужна была хорошая щука, чтобы принести ее Жанне. Поразить ее. Он подтягивал к берегу блесну, когда за его спиной хрустнула ветка. Муш спокойно обернулся. На него смотрел инспектор рыбоохраны в мундире бутылочного цвета. Муш продолжал сматывать леску. Инспектор подождал, пока он подтянул блесну, а потом спросил:
— У вас есть разрешение на ловлю?
Муш приподнял спиннинг, на котором блестели капли воды; посеребренная блесна отражала солнечные лучи.
— Пожалуйста, — сказал он, улыбаясь и, изображая законопослушность, протянул купленную им в таверне бумагу. Инспектор взглянул на нее, кивнул и вернул обратно.
— Спасибо, — проговорил он, тоже улыбаясь. — Что-нибудь поймали?
Муш через плечо показал на окуня, еще трепыхавшегося у подножия березы, к которой был прислонен мотоцикл.
— Окунька, но недурного. Больше фунта на вид.
Он рассмеялся. Инспектор не пошел к березе. Он тоже засмеялся.
— Удачи вам! — пожелал он, уходя.
— До свидания, — ответил Муш, снова принимаясь за дело, как человек с чистой совестью.
Он бросал далеко. Блесна опускалась в пятидесяти метрах от берега, именно там, где он хотел. Там, где он мог поймать большую хищную рыбу. Инспектор остановился, восхищаясь точностью броска Муша. Этот тип — настоящий мастер! Рыбак в полном смысле слова! Какая ловкость… Вдруг инспектор нахмурил брови. Ведь в документе, разосланном по всей Франции и недавно переданному ему жандармерией Рамбуйе, предписывалось бдительно следить за рыбаками. Среди них мог оказаться Роже Сарте по прозвищу Муш, фанатик и мастер рыбной ловли. Конечно, убийца будет неузнаваем. Но в полицейской ориентировке подчеркивалась его особая манера забрасывать блесну. Инспектор задрожал от возбуждения. Он застыл, ожидая нового броска. И снова ему вспомнилась жандармская ориентировка: под описание подходило не только движение, которым человек забрасывал блесну — совпадали и рост, и телосложение. Что если это и есть тот самый преступник? Так можно мгновенно стать героем дня! Не говоря уже о повышении в чине! Он колебался, ожидая еще одного броска. Да, этот парень родился со спиннингом в руке! Подозрение инспектора крепло. О, Боже! Будет чем гордиться всю остальную жизнь! Он расстегнул кобуру пистолета, но сразу же убрал с нее руку, придав себе миролюбивый вид, потому что Муш, удивленный тем, что тот еще здесь, обернулся к нему. Пока не решившись окончательно, инспектор изобразил на лице улыбку. Муш
