этом нет ничего страшного. Все гонтийские моряки немного пираты. Но он солгал мне. Солгал! К тому же, он завидует тебе. Бесчестный, завистливый человечишка!
– До смерти перепуганный, как я погляжу, – сказал Гед. – Но он не злодей. И это его ферма.
– Так пусть забирает ее! Она воздаст ему сполна за…
– Не надо, милая, – сказал Гед, удерживая ее рукой и словами. – Не желай ему зла!
Призыв его был столь искренен и страстен, что гнев ее вновь обратился в любовь, породившую его, и Тенар воскликнула:
– Я и не собиралась проклинать его или эту ферму! У меня и в мыслях этого не было! Мне так стыдно, я чувствую себя такой виноватой! Жутко виноватой, Гед!
– Не надо, не надо, милая, мне плевать на то, что мальчишка думает обо мне. Но он крайне неприветлив с тобой.
– И с Ферру. Он обращается с ней как с… Он сказал, он спросил у меня: «Почему она так выглядит, что она натворила?» Что
Гед несколько раз медленно и нежно провел рукой по ее волосам, как он часто делал, и они оба испытали сладостную истому.
– Я мог бы опять отправиться пасти коз, – сказал он наконец. – Это бы немного разрядило ситуацию. Если не считать работы по ферме…
– Тогда я отправлюсь с тобой.
Гед, похоже, задумался, поглаживая ее по волосам.
– Думаю, мы могли бы уйти вместе, – сказал он. – Там, над Лиссу, овец пасли две женатые пары. Но когда наступит зима…
– Возможно, какой-нибудь фермер приютит нас. Я могу готовить… приглядывать за овцами… а ты – за козами… и вообще, у тебя в руках работа спорится…
– Ловко обращаюсь с вилами, – прошептал он, и она невольно рассмеялась.
На следующее утро Спарк встал рано, поскольку собрался идти на рыбалку со стариком Тиффом, и завтракал вместе со всеми. Встав из-за стола, он сказал более приветливым, чем обычно, тоном:
– Я наловлю к ужину свежей рыбы.
За ночь Тенар набралась решимости.
– Постой, – сказала она. – Помоги мне убрать со стола, Спарк. Положи тарелки в мойку и залей их водой.
Он изумленно посмотрел на нее и, надев шапку, буркнул:
– Это женская работа.
– Это работа всякого, кто ест на кухне.
– Только не моя, – отрезал он и вышел.
Тенар пошла за ним и остановилась на пороге дома.
– Хороша для Ястреба, но не для тебя? – крикнула она.
Он небрежно кивнул, шагая через двор.
– Слишком поздно, – сказала она, вернувшись на кухню. – Момент упущен, упущен.
Тенар вдруг почувствовала каждую морщинку на своем обветренном лице, их мелкую сеточку в уголках губ и на переносице.
– Камень можно поливать, – сказала она, – но он не прорастет.
– Нужно начинать, когда они юны и невинны, – заметил Гед. – Как я.
На этот раз она не улыбнулась.
Возвращаясь домой после трудового дня, они увидели Спарка, разговаривающего с каким-то мужчиной у входных ворот.
– Не из Ре Альби ли тот малый? – спросил Гед, отличавшийся отменным зрением.
– Не отставай, Ферру, – попросила Тенар приостановившуюся девочку. – Какой еще малый?
Она была слегка близорука, и ей пришлось прищуриться.
– А-а, это же торговец овцами, как его там… Таунсенд. Что здесь надо этому стервятнику?
Тенар весь день пребывала в скверном настроении и Гед с Ферру благоразумно промолчали.
Она подошла к стоящему в воротах мужчине.
– Пришел за ягнятами, Таунсенд? Ты опоздал ровно на год. Хотя в загоне, пожалуй, еще остались несколько ягнят этого помета.
– Хозяин уже сказал мне об этом, – заметил Таунсенд.
– Неужели? – съязвила Тенар.
Лицо Спарка налилось кровью от ее пренебрежительного тона.
– Тогда не буду мешать твоим переговорам с хозяином, – бросила она и было развернулась, чтобы уйти,
