ее? – свою жену, свою женщину – где они договорились встретиться? Один раз он похлопал по карманам своего промокшего пиджака, нащупывая ключи, сигареты или деньги. Один раз он зашел в пивную, выложил на стойку пятифунтовую банкноту, выпил неразбавленное двойное виски, и вышел, позабыв взять сдачу и вслух произнеся слово «Апостол». Впрочем, единственный свидетель, студент-богослов, подумал, что человек выясняет свои отношения с Богом. Улица снова приняла его в свои объятия, и он продолжил поиск, глядя на все с каким-то неприятием – нет, это не здесь, это не то место. Толстая старая проститутка с травленными перекисью волосами весело окликнула его из дверей, но он покачал головой – нет, это тоже не ты. Его занесло еще в одну пивную, когда официант принимал последние заказы.
– Парень по имени Пайн, – сказал он сидящему напротив человеку, поднимая свой стакан в знак приветствия. – Очень влюблен. – Человек молча выпил с ним, потому что подумал, что Пэлфрей выглядит немного расстроенным. Должно быть, кто-то увел его девушку. Ничего удивительного, такой коротышка.
Наконец Пэлфрей выбрал треугольный островок тротуара, окруженный загородкой, то ли для того, чтобы не пускать людей внутрь, то ли для того, чтобы не выпускать наружу. Однако и этот островок был не тем, что он искал, возможно просто удобным наблюдательным пунктом или знакомым местечком.
Он не зашел внутрь, а повел себя, как обычно ведут себя дети на игровой площадке, говорил один из свидетелей: уперся каблуками в бордюрный камень, а руками зацепился сзади за ограждение, так что какое-то время казалось, что он висит снаружи на крутящейся карусели, которая на самом деле не крутится, наблюдая, за пустыми полночными двухэтажными автобусами, торопящимися мимо него домой.
Наконец, с видом человека, который обрел цель, он расправил сутулые плечи, подобно старому солдату в День памяти, выбрал идущий на очень большой скорости автобус и бросился под его колеса. И на этом участке дороги ночью при моросящем дожде бедняга водитель решительно ничего не мог поделать. Сам Пэлфрей вряд ли мог его упрекнуть.
В кармане Пэлфрея было обнаружено несколько помятое, написанное от руки, но составленное по всей форме завещание. Он прощал все долги и назначал Гудхью своим душеприказчиком.
29
«Железный паша», водоизмещением тысяча пятьсот тонн, длиной двести пятьдесят футов, построенный на голландских верфях в 1987 году по специальному заказу нынешнего владельца, отделанный внутри римским дизайнером Лавинчи, снабженный двумя тысячесильными дизельными двигателями и оснащенный двумя восперовскими стабилизаторами, спутниковой телекоммуникационной системой, в том числе радарами слежения и оповещения, не говоря уже о факсе, телексе и прочем, с запасами вина, а также живым рождественским деревом в кадке по случаю предстоящих праздников, – вышел из Английской гавани в Антигуа на Антильских островах во время утреннего прилива, направляясь в зимний круиз на Уиндворд и Гренадины, с обязательным посещением Бланкильи, Орхила и Бонера и возвращением на Кюрасао.
Представители самого модного в Антигуа Сент-Джеймского клуба во всем блеске имен и туалетов собрались на пристани, чтобы проводить яхту в плаванье. Воздух звенел от корабельных гудков и свистков, когда славный предприниматель Дикки Роупер и его элегантные гости стояли на корме отплывающего судна и махали руками в ответ на доносившиеся с берега крики: «Счастливого плаванья», «Приятного путешествия, Дикки, ты заслужил его». На центральной мачте развевался личный вымпел господина Роупера, на котором был изображен сверкающий кристалл. Светские наблюдатели имели удовольствие лицезреть таких известных фаворитов, как лорд (для близких друзей – Сэнди) Лэнгборн, стоявший под руку со своей женой Кэролайн, опровергая тем самым слухи об их разрыве, и изысканная мисс Джемайма (для друзей – Джед) Маршалл, уже более года постоянная спутница господина Роупера и признанная хозяйка его дома на Эксума.
Тщательнейшим образом отобранная компания из шестнадцати гостей состояла из международных промышленников и воротил, включая, например, таких знаменитостей, как Петрос (Пэтти) Калуменос, который недавно попытался выкупить у греческого правительства остров Спетсей, Банни Солтлейк, наследница огромного состояния в Америке, Джерри Сэндаун, английский гонщик, и его француженка жена, американский кинопродюсер Марсель Хайст, чья собственная яхта «Марселина» строилась в Бремерхафене. Среди приглашенных не было детей. Гостей, впервые оказавшихся на «Паше», вначале просто одурманила роскошь ее интерьера: восемь отдельных апартаментов, каждый с огромной кроватью, радиоаппаратурой, телефоном, цветным телевизором, гравюрами и панельной обшивкой под старину; мягко освещенный эдвардианский салон с диванами, обтянутыми красным плюшем, антикварным столиком для игр и бронзовыми бюстами восемнадцатого века в нишах, отделанных орехом; кленовая столовая с буколической живописью под Ватто; бассейн, солярий, итальянский балкончик для неофициальных обедов.
О господине Дереке Томасе из Новой Зеландии колонки светской хроники не упоминали вовсе. Он не фигурировал ни в одной пресс-справке компании «Айронбрэнд». Он не махал с палубы друзьям на берегу. И на обеде он не развлекал собеседников приятными разговорами. Он находился в том месте, которое более всего на «Паше» напоминало винный погреб Майстера, – лежал в темноте, с кляпом во рту и в наручниках, в одиночестве, время от времени нарушаемом майором Коркораном и его подручными.
Команда и обслуга яхты состояла из двадцати человек, включая капитана, помощника капитана, инженера, его заместителя, двух шеф-поваров – для гостей и для экипажа, экономку, четырех палубных матросов и интенданта. На борту находились также пилоты вертолета и гидроплана. Охрана была пополнена двумя аргентинскими немцами, прибывшими вместе с Джед и Коркораном из Майами, и, подобно кораблю, великолепно экипирована. Традиционное для этих мест пиратство вовсе не исчезло, поэтому судовой арсенал позволял «Паше» вести длительный морской бой, сдерживая атаку с воздуха и топя вражеские плавсредства. Оружие и снаряды хранились в носовой части корабля, где охране было выделено специальное помещение, за стальной водонепроницаемой дверью, закрытой еще железной решеткой. Может быть, именно там и держали Джонатана. После трех дней плавания Джед утвердилась в этой умопомрачительной мысли. Однако, когда она спросила об этом Роупера, тот сделал вид, что не слышит ее, а Коркоран в ответ на ее вопрос задрал подбородок вверх и сурово нахмурился.
– Море штормит, милая, – сквозь сжатые губы произнес Коркоран. – Прикуси язык, вот мой совет. Спи, ешь и не высовывайся. Так лучше для всех. Не надо меня спрашивать.
Та перемена, которую она еще раньше заметила в Коркоране, свершилась окончательно. Прежняя медлительность уступила место поистине крысиной проворности. Он редко улыбался и отдавал резкие команды матросам, не глядя на них. На свой линялый смокинг он нацепил колодку с орденскими ленточками и выдавал грандиозные монологи о международной обстановке, правда в отсутствие Роупера, потому что тот немедленно приказывал ему заткнуться.
День приезда Джед в Антигуа был наихудшим в ее жизни. Конечно, у нее и до этого было много черных дней, связанных с ее католическими прегрешениями. Например, был день, когда матушка настоятельница вошла утром в спальню и приказала ей укладывать вещи – у дверей ее ждало такси. В тот же самый день отец велел ей сидеть в своей комнате, пока он выслушивал пастырские наставления относительно того, как следует поступать с шестнадцатилетней распутницей, пойманной голой в сарае с деревенским мальчишкой, безуспешно пытавшимся лишить ее невинности. Был другой день в Хэммерсмите, когда двое парней, которым она отказала, напившись, решили ее по очереди изнасиловать: один держал, другой делал свое
