– Иешуа выбрал очень зрелищную смерть – распятие – в пятницу седьмого апреля тридцатого года. Почему в пятницу? Потому что это канун субботы. Поскольку еврейский закон запрещал оставлять казненного на кресте до субботнего дня, Иисус знал, что провисит там недолго. Таким образом, в тридцать шесть лет он устраивает из собственной смерти театрализованное представление, чтобы поразить умы. Мнимое предательство Иуды, позволившее им выудить у первосвященников тридцать сиклей серебра, арест еврейскими властями, громкий процесс перед Понтием Пилатом, бичевание, терновый венец, распятие станут Страстями Христа, посланного Богом, чтобы избавить народ не только от римлян, но и от греха. С официальными текстами эта история расходится лишь в том, что Иешуа не отдает Богу душу на кресте. Он выдерживает муку, гораздо менее ужасную, чем позволяют предположить Евангелия или Голливуд, потом симулирует смерть. Мириам убеждает одного члена Большого Синедриона, Иосифа Аримафейского, который практически покорен идеями Иисуса, выпросить у Понтия Пилата разрешение снять тело и похоронить в склепе. Забавная деталь, Иешуа опускает в своих мемуарах, как именно Мириам убедила Иосифа ходатайствовать за него перед римским прокуратором. Но ясно, что без ее прелестей в этом деле не обошлось. Так что Иешуа был снят всего через несколько часов, завернут в саван, пропитанный болеутоляющей мазью, и помещен в гробницу. Ночью Иуда и Мириам тайно перенесли его оттуда и лечили раны до третьего дня.
– Апостолы знали об этом?
– Нет, они были всего лишь орудиями, как и собственная семья Иешуа. Иисус манипулировал всеми, чтобы ограничить риск предательства и укрепить свое влияние на членов секты. Когда он явится живым перед горсткой неверных учеников, трусливо бросивших его, ему будет тем легче вновь привлечь их к своему делу, что они мучатся угрызениями совести. Для бедняг это станет настоящим потрясением. Иешуа с самого начала понял, что суть религии – держать людей в зависимости от сверхъестественного. Отсюда его идея положить в основу величайшей революции всех времен воскресение. Прежде чем исчезнуть, он призовет своих последователей и собственного брата Иакова распространять учение устно и письменно, используя его смерть как символ.
– Какое учение?
– То, которое вы знаете. Муки Христовы дали человеку возможность очиститься от грехов, Воскресение стало доказательством прихода Сына Божия на землю, а Евангелия указали верный путь к Спасению.
– Грех, Воскресение, Спасение.
– Последующие за воскресением Иисуса годы увидят рождение и взрыв христианской веры, ставший возможным благодаря стараниям самых ревностных его приверженцев, которые будут проповедовать ее с опасностью для жизни. Потом появятся Евангелия, Послания, миссионеры, символ веры, догматы и великие художники, которые обессмертят Христа на своих полотнах. Вот так две тысячи лет назад маленькая секта оказалась у истока религии, которая объединяет сегодня свыше двух миллиардов более-менее верующих людей. Ничто не могло поставить под сомнение такое правопреемничество, пока наш учитель, основатель нашего братства, чье имя я умолчу, не обнаружил в Кумране рукопись Иисуса и не решил создать этот тайный орден хранителей сокровенного завета. Но на протяжении этих лет наше братство было облечено и другой миссией – продолжать дело, начатое Иешуа бен Иосефом, и обращать во прах всех, кто покусится на постулат о Воскресении.
– Как Боуман.
– И как Магомет. Арабский пророк не верил в смерть Христа на кресте. Он догадался об обмане, и это вдохновило его Коран. Что же касается вашего федерального агента, еврея Боумана, то, если верить вам и Альмеде, он, похоже, последовал примеру Иешуа бен Иосефа, устроив махинацию, симулирующую воскресение из мертвых. Однако его намерения были гораздо менее благородны, чем намерения Иисуса. Ему было плевать на судьбу человечества. Он хотел использовать свою уловку в личных целях, чтобы проникнуть вот за эту дверь.
Кардинал Драготти встал перед ней, набрал комбинацию цифр, открывшую замок, и осуществил желание Боумана. Внутренность хранилища оказалась полной противоположностью пещеры Али-Бабы. Ничто не сверкало, ничто не привлекало взгляд. Бронированные стены, полки, прогибающиеся под тяжестью документов, тщательно упакованных в пластиковую пленку. Их сохранность обеспечивала также система кондиционирования воздуха. В центре помещался какой-то прямоугольный пьедестал, накрытый черной тканью. Драготти осторожно снял ее. Под ней оказался саркофаг из литого золота, украшенный изумрудами, сапфирами и рубинами.
– Это гроб Марии Магдалины, – пояснил он. – Ничто сегодня не может быть слишком прекрасно для той, что перевязала раны Христа и разделила с ним изгнание.
– Что стало с Иисусом после мнимого воскресения?
– Он укрылся на берегах Мертвого моря, в одной из многочисленных местных пещер, неподалеку от обители ессеев, где в последний раз появился в качестве Мессии. Через сорок дней он вернулся в Иерусалим, где разыграл перед учениками сцену своего вознесения. Для этого последнего фокуса ему требовались солнце и ветер. Представьте себе Иисуса на вершине масличной горы, облаченного в белоснежный льняной хитон, стоящего против солнца. Это касательно света. Благословив своих учеников, он распылил перед собой какой-то легкий порошок, что-то вроде золы. Это касательно скрывшего его облака. Зрители должны были увидеть в этом вознесение на небеса. Очевидно, спектакль прошел не столь успешно, как воскресение, поскольку Марк и Лука лишь вскользь упоминают о нем.
– А потом?
– Мириам и Иешуа будут странствовать по Кипру, Македонии, Сирии, Греции, тайно наблюдая за осуществлением своего труда. Чтобы план Иисуса удался, его не должны были узнать. Вспомните, ведь он якобы воссоединился с Богом Отцом. Его опознали один-единственный раз, по дороге в Дамаск, в тридцать третьем году. Савл из Тарса, преследователь христиан. Как и всегда, Иешуа блестяще из этого выпутается. Он не только выдаст свою встречу с Савлом за божественное откровение, но обратит гонителя в апостола. Савл станет Павлом, одним из величайших ревнителей христианства и немало поспособствует тому, чтобы сделать эту религию вселенской. Что же касается Иуды Искариота, о котором Мириам распустила слух, будто он повесился, то он будет сопровождать чету некоторое время, пока не встретит в Антиохии свою любовь.
– Как же все это заканчивается?
– В шестьдесят восьмом году Мириам и Иешуа узнали, что римские войска уничтожили Кумранскую обитель и рукописи ессеев. Тогда Иешуа решил вернуться и написать свои собственные мемуары. Ему было семьдесят четыре года. Через пару лет, в год разрушения Иерусалимского храма, он захоронит свою рукопись в пещере и бесследно исчезнет. Он счел, что охваченный хаосом мир не готов узнать правду. Мы так и не нашли место его погребения. Только могилу Мириам, на севере Индии… Теперь вы знаете все. Иисус был существом исключительным, мегаломаном на службе добра, гением манипулирования, повлиявшим на развитие человечества во сто крат мощнее, чем все ему подобные, несравненным историческим деятелем, который, стараясь освободить свой народ, вдруг осознал, что может улучшить все племя людское, лишь вчерне созданное Богом. Но Сыном Божьим он ни в коем случае не был.
Кардинал удалился вглубь, к полке в конце центрального прохода, занятой картонными и металлическими тубусами. Открыл один из них, достал огромный пергамент, завернутый в белую ткань, и медленно развернул с бесконечными предосторожностями. Кожа была покрыта древними письменами. Драготти прикоснулся к ней пальцем.
– Вот завет Иисуса. Истина, скрывавшаяся за мифом.
Семитские буквы складывались в строчки изящно, легко, четко, без всяких подчисток.
Натан пожал плечами:
– Я вам уже сказал, тексты никогда не передают суть религии.
– Потому я и заговорил с вами о ней. Она передается непосредственно от ума к уму.
Взгляд Натана опустился к подписи.
– Иешуа бен Иосеф, он же Иисус, он же Иезос, он же Мессия, он же Христос, – прочитал ему Драготти.
Кардинал вдруг заметил, что Натан следит за ним рассеянно.
– Вы не читаете по-арамейски?
– Нет.
