Мне было не по себе в этом заколдованном месте. Древние стены часовни утопали в листве, гасящей солнечный свет, поглощающей звуки. Казалось, из-под увитых плющом надгробий, где сквозь трещины в плитах пробивается трава, вот-вот встанут тени знатных покойников, потревоженные нашим присутствием. Мрачная обстановка, фантастический рассказ старого лесника, странное повествование генерала, таинственным образом созвучное моим несчастьям, — все складывалось в единую, леденящую кровь картину. Мною овладел благоговейный ужас; дрожь пробежала по спине при мысли о том, что подруги войдут сюда и нарушат наше зловещее уединение.
Генерал, опустив глаза, прислонился к покосившемуся надгробию.
В узких сводчатых дверях, увенчанных, по готической моде, гротескной скульптурой уродливого демона, появилось знакомое прелестное лицо. В часовню вошла Кармилла.
Она ласково улыбалась. Я готова была кинуться ей навстречу, как вдруг генерал вскочил и с криком схватил оброненный дровосеком топор. При виде старика лицо Кармиллы исказила звериная злоба. Прелестная девушка обернулась мерзким чудовищем. Я не успела даже вскрикнуть; пригнувшись, она отскочила назад. Генерал обрушил ей на голову тяжелый топор. Она ловко увернулась и крепко схватила его за запястье своей крохотной ручкой. Он пытался высвободиться, но пальцы его разжались, и топор выпал из рук. Кармилла исчезла без следа.
Старик тяжело привалился к стене. Седые волосы встали дыбом, по лицу, как в предсмертной лихорадке, ручьями стекал пот.
Страшная сцена завершилась в одно мгновение. Первым, что вспомнилось мне впоследствии, было лицо мадам Перродон. Она стояла подле меня и ошарашено повторяла:
— Где же Кармилла? Где мадемуазель Кармилла? Я собралась с силами и ответила:
— Не знаю… не знаю… минуту назад она прошла здесь. — Я указала на дверь, в которую только что вошла мадам Перродон.
— Но я все время стояла тут, в дверях. Мадемуазель Кармилла не выходила обратно.
Она принялась звать Кармиллу, распахивать все двери, выглядывать в окна. Ответа не было.
— Так она называла себя Кармиллой? — взволнованно спросил генерал.
— Да, Кармиллой.
— Точно, — сказал он. — Это Милларка. Та же самая особа, что много лет назад звалась Миркаллой, графиней Карнштайн. Прочь, мое дитя, скорее уезжайте из этого проклятого места. Скачите в дом священника и оставайтесь там, пока мы не вернемся. Скорее! Дай вам Бог никогда больше не увидеть Кармиллу; здесь вы ее не найдете.
Глава 15. Правосудие
Не успел генерал договорить, как в часовню вошел человек самой примечательной внешности. Высокий, сутулый, с впалой грудью, он был одет в черный костюм. Глубокие морщины бороздили смуглое лицо. Из-под старомодной широкополой шляпы ниспадали длинные волосы. Он ступал медленно, неуклюже подволакивая ноги, то поднимал глаза к небу, то высматривал что-то на земле. На носу у него блестели очки в золотой оправе, губы растянулись в застывшей улыбке. Старик беспрерывно размахивал тощими руками в чересчур широких перчатках и в полной рассеянности совершал какие-то замысловатые жесты.
— А, вот и он! — воскликнул генерал. — Рад вас видеть, дорогой барон! Не ожидал, что мы встретимся так скоро. — Он сделал знак отцу, который как раз закончил свои исследования надгробных плит, представил ему экстравагантного старика, и все трое погрузились в увлеченную беседу. Незнакомец достал из кармана бумажный свиток, развернул его на пыльном над гробиии принялся чертить воображаемые линии. Все трое то и дело отрывались от свитка и обращали взгляд то в один, то в другой угол здания, из чего я заключила, что барон изобразил на бумаге план часовни. В продолжение лекции старик время от времени зачитывал выдержки из потрепанной книжки с мелко исписанными пожелтевшими страницами.
Не прерывая беседы, они медленно направились к противоположному от меня проходу, затем отмерили шагами некоторое расстояние и наконец остановились возле боковой стены. Они тщательно осмотрели ее, раздвигая густые побеги плюща, и принялись тростями сбивать штукатурку. Наконец им открылась широкая мраморная плита с выгравированной надписью.
С помощью подоспевшего лесника они вскоре расчистили надгробную доску с большим резным гербом. Это и была давно позабытая могила Миркаллы, графини Карнштайн.
Старый генерал воздел руки, вознося благодарность небесам, хотя настроение у него, боюсь, было отнюдь не молитвенным.
— Завтра, — услышала я его голос, — сюда прибудут представители закона и святая инквизиция. Правосудие свершится.
Генерал с жаром пожал руку старику в золотых очках.
— Барон, как мне благодарить вас? Как нам всем вас благодарить? Вы избавили эти края от напасти, терзавшей мирных жителей более ста лет. Благодарение Богу, мы нашли чудовище.
Отец отвел незнакомца в сторону, так, чтобы мы не могли его слышать. Генерал последовал за ним. Отец о чем-то заговорил, поглядывая на меня; я поняла, что он обсуждает с бароном мое таинственное недомогание.
Затем отец подошел ко мне, поцеловал и, выводя из часовни, добавил:
— Пора возвращаться, но прежде мы пригласим в замок священника.
Мы заехали за священником и наконец вернулись домой, чему я была очень рада, так как несказанно устала. Но радость моя сменилась отчаянием, когда я обнаружила, что нигде нет ни следа Кармиллы. Отец не объяснил мне происшествия в часовне, и я поняла, что здесь кроется какая-то тайна и он не хочет до поры до времени ее раскрывать.
Зловещее отсутствие Кармиллы напомнило мне о наших недавних тревогах. Прежде чем мы легли спать, отец отдал весьма необычные распоряжения. В комнате со мной должны были до утра сидеть две горничные и мадам Перродон; отец со священником стояли на страже в соседней гардеробной.
Священник всю ночь возносил торжественные молитвы, смысла которых я понимала не больше, чем назначения суровых мер предосторожности, принятых перед моим отходом ко сну.
Через несколько дней все разъяснилось.
Вы, несомненно, слышали о суеверии, широко распространенном в Верхней и Нижней Штирии, в Моравии, Силезии, турецкой Сербии, в Польше и даже в России. Жители этих мест непоколебимо верят в существование вампиров.
Если верить показаниям многочисленных свидетелей, взятым со всей тщательностью, в соответствии с законом, в присутствии самых компетентных комиссий; если многотомные отчеты о подлинных происшествиях чего-нибудь да стоят, то трудно отрицать достоверность такого явления, как вампиризм.
Я же, со своей стороны, не находила для своих невзгод иного объяснения, чем предлагают старинные верования моей страны.
На следующий день в часовне Карнштайнского замка собрались представители закона и церкви. Могила графини Карнштайн была вскрыта; и отец, и генерал узнали каждый свою вероломную красавицу- гостью. Черты лица графини, похороненной сто пятьдесят лет назад, дышали жизненной теплотой. Глаза были открыты; из гроба не исходило тошнотворного могильного запаха. Покойную осмотрели два врача: один официально входил в состав комиссии, другой был приглашен инициаторами расследования. Оба зафиксировали слабые, но отчетливые признаки дыхания и сердцебиения. Члены покойной оставались гибкими, плоть — упругой. Тело графини было погружено в кровь, наполнявшую гроб на глубину семи дюймов. Все эти признаки неоспоримо свидетельствовали о вампиризме. Тело, как ведется исстари, было извлечено из гроба. В сердце вампира вогнали крепкий осиновый кол; чудовище издало пронзительный вопль, похожий на предсмертный крик живого человека. Палач взмахнул топором — из перерубленной шеи фонтаном хлынула кровь.
Тело и отрубленную голову положили на высокую груду дров, сожгли дотла, а пепел высыпали в реку. С того дня вампиры больше не тревожили жителей этих мест.
