Галя начинает речь издалека:
— Папа, все-таки точный распорядок дня очень много значит.
— Безусловно, — подтверждает довольная бабушка.
Отец хитро поглядывает на них из-за газеты:
— О чем это вы?
— Обо мне! — объясняет Алеша. — Я теперь усидчивый и собранный, ужас! Я же теперь прихожу и ухожу — все по расписанию, как поезд.
Бабушка поощрительно улыбается:
— Правильно! Как курьерский поезд. — И тут же, о чем-то вспомнив, она снова начинает искать письмо в карманах халата.
Алеша ждет одобрения отца, но Андрей Андреевич говорит сухо:
— Мне кажется, что это не твоя заслуга.
— То есть как это не моя? — удивился Алеша, чуть не опрокинув чашку с чаем.
— Другие за тебя стараются. Бабушка, сестра, постоянно тебе напоминают: «Алеша, режим», «Алеша, садись заниматься».
Бабушка обиженно переходит на официальный тон:
— Я прошу сказать конкретно: что я за него делаю? У меня своих дел достаточно!
— Да! Я сам все делаю! — обиделся Алеша.
— Сам? Прекрасно! А это что такое? — Андрей Андреевич показывает на жалкий росток в цветочном горшке.
— Лимон! — растерялся Алеша.
— Лимон? Ты решил стать юннатом? А когда ты его в последний раз поливал? Он, наверно, засох весь.
— Ну, уж извините, я его ежедневно поливаю, — неожиданно выдает себя бабушка.
— Когда ты маленьким был, — говорит сыну Андрей Андреевич, — ты постоянно твердил: «Я сам, я сам». Теперь ты вырос, а бабушка за тебя даже лимон выращивает.
— Юннатом я, во-первых, раздумал! Я буду мастером спорта по конькам. И катаюсь я сам, бабушка за меня не катается, — хмуро говорит Алеша.
— После школы погуляешь, в час тридцать будь дома! — по привычке напоминает бабушка, но замолкает, взглянув на Андрея Андреевича.
Расстроенный Алеша выходит из комнаты.
Галю тоже задели за живое слова отца, но она молча собирает тарелки и уходит в кухню.
Андрей Андреевич шутливо говорит матери:
— Вот у бабушки определенно есть успехи! Ты стала не такой рассеянной, мамочка! Расписание ведь ты выполняешь? На тебя оно благотворно и действует.
Бабушка отвечает спокойно, с чувством собственного достоинства:
— Ну что ж! Расписание всем полезно. — И тут же она начинает горячиться: — А не напоминать ему нельзя! У него внимание перескакивает с одного на другое. Спроси у Наташи, она тебе объяснит с медицинской точки зрения.
— С медицинской точки зрения, прежде всего нельзя волноваться, — шутит Наталья Федоровна.
— Мне кажется, что ты не должна все его заботы брать на себя! — доказывает матери Андрей Андреевич. — Ведь верно, Наташа? — Он тоже ищет поддержки у Натальи Федоровны.
— С таких лет уже заботы! — не соглашается бабушка.
— Конечно! Я же не требую, чтоб он занимался выпуском автомобилей в новой пятилетке. Но свое расписание ему пора выполнять самостоятельно. А то он привыкнет жить по подсказке, — сердится отец.
— Постой, Андрюша! Отчасти ты прав, — пытается его успокоить Наталья Федоровна.
— Как? Он прав, по-твоему? — возмутилась бабушка.
— И мама отчасти права. Вы оба правы, только не волнуйтесь, пейте чай.
Голос бабушки прерывается от волнения:
— Ну что ж… мне казалось, что я приношу пользу моему внуку… А если я его неправильно воспитываю, я вообще могу запереться в своей комнате и вы меня больше не увидите. С этой минуты я больше ни во что не вмешиваюсь… Алеша! — тут же кричит бабушка. — В школу опоздаешь!.. Понятно, мне все понятно! — все больше волнуется она. — Вы считаете, что Алеша в меня несобранный, несосредоточенный! Ну что ж, может быть, что он в меня! Сожалею, но сделать ничего не могу. Извините!
Разгневанная, с пылающими щеками, она идет к дверям. Укоризненно взглянув на мужа, Наталья Федоровна спешит за ней.
На пороге бабушка останавливается, говорит веско:
— Кстати, к самостоятельному труду я его все-таки приучаю. Он вчера сам починил табуретку, которая стоит в передней.
— Починил табуретку! Вот это другое дело! — говорит отец.
Бабушка и за ней Наталья Федоровна уходят из комнаты. Вбегает Галя. Она уже в шубке, с портфелем в руках.
— Папа, извини, но я не могу молчать по этому вопросу. Я тебе, как вожатая звена, говорю: наша задача — и чужим родителям помогать воспитывать детей, а Алеша — мой собственный брат, и я тоже разбираюсь в воспитательных задачах. Мы ему напоминаем, но ничего тут плохого нет.
— Твой брат должен скоро стать пионером? — спрашивает отец.
— Да, он в мае вступит. И я с ним уже провела одну беседу, наставительно говорит Галя.
— Ого! Провела беседу! Вот вы лучше попробуйте сегодня, хоть один день, ни о чем ему не напоминать. И поглядим, выполнит ли он свое расписание.
— Конечно, выполнит! — уверяет Галя.
Алеша в передней слышит их разговор. Он тихо, тоном заговорщика, спрашивает бабушку:
— Яблоко ты мне положила?
— Положила! — шепчет бабушка.
Алеша, надевая калоши, садится на табуретку, ножка у табуретки отскакивает, и Алеша с грохотом падает на пол. Отец заглядывает в переднюю.
— Так! Отличная работа! Ну что же, Галя, поглядим?
— Поглядим! — решительно говорит Алеша, берет свой портфель и уходит.
…Зимнее утро. Деревья стоят будто украшенные пышными хлопьями снега. Школьники с портфелями выходят из всех домов и дворов. По радио гремит марш, и кажется, что они шагают под музыку, что вся улица, весь город спешат в школу.
Мы слышим песню по радио:
