Взять хоть образ Маргариты, Что он сердцу говорит? — Эх, брат, что ни говори ты, Трудно жить без Маргарит… — Слушай, Нинка, ты отстала, Петухом не налетай. О фосфатах ты читала? О коррозии металла Не читала? Почитай!.. Позабыв о жарком лете, Мокнет блеклая трава, В стекла бьется скользкий ветер, И вдали туманно светит Необъятная Москва. Паровозный дым, как войлок, Рваным пологом плывет. Точно конь, почуяв стойло, Паровоз усилил ход. Станционные ограды Глухо сдвинулись вокруг… Эй, Москва! Прими, как надо, Молодежные отряды Дружной армии наук!
1932
ДВА МИРА
На жадных стариков и крашеных старух Все страны буржуазные похожи, — От них идет гнилой, тлетворный дух Склерозных мыслей и несвежей кожи. Забытой юности не видно и следа, Позорной зрелости ушли былые свойства… Ни мускулов, окрепших от труда, Ни красоты, ни чести, ни геройства. Надет парик на впалые виски, И кровь полна лекарством и водою, Но жадно жить стремятся старики И остро ненавидят молодое. Укрыв на дне столетних сундуков Кровавой ржавчиной подернутые клады, Они боятся бурь и сквозняков, Насыпав в окна нафталин и ладан. У двери стерегут закормленные псы, Чтоб не ворвался свежей мысли шорох, И днем и ночью вешают весы: Для сытых — золото, а для голодных — порох. Бесстыден облик старческих страстей, — Наркотиком рожденные улыбки, И яркий блеск фальшивых челюстей, И жадный взор, завистливый и липкий. Толпа лакеев в золоте ливрей Боится доложить, что близок час последний И что стоит, как призрак у дверей, Суровый, молодой, решительный наследник! Страна моя! Зрачками смелых глаз Ты пристально глядишь в грядущие столетья, Тебя родил рабочий бодрый класс, Твои любимцы — юноши и дети! Ты не боишься натисков и бурь, Твои друзья — природа, свет и ветер, Штурмуешь ты небесную лазурь С энергией, невиданной на свете!
