«Может быть, монеты были предложены взамен книги, но она отказалась с нею расстаться. Откуда и царапины на руках. Интересно узнать, зачем эта книга понадобилась убийце? Мог ли он перед тем ознакомиться с ней?»
Он сказал Вальдемару:
— Дорогой граф, прикажите, прошу вас…
Вальдемар подал знак. Трое солдат схватили девочку и после яростной борьбы, во время которой несчастная топала ногами от злости и извивалась, издавая дикие крики, у нее забрали томик.
— Тихо, дитя, — говорил Люпэн, — спокойно… Это — ради доброго дела… И наблюдайте за ней все время! Пока я рассмотрю предмет конфликта…
Это был по меньшей мере столетнего возраста переплетенный в кожу том из собрания сочинений Монтескье, под названием «Путешествие к храму в Книде». Но, едва раскрыв его, Люпэн воскликнул:
— Смотрите! Как странно! К обороту каждой страницы приклеен листок пергамента, и на этих листках — строки тонким, очень мелким почерком…
И в самом начале он прочитал:
— «Дневник шевалье Жиля де Мальреша, французского слуги Его Королевского Высочества князя де Де-Пон-Вельденца, начинаемый в год Господней милости 1794»…
— Так там и написано? — спросил граф.
— Чем это вас удивляет?
— Дед Изильды, старик, умерший два года тому назад, был из семейства Мальрейх, то есть носил ту же фамилию, хотя — германизированную.
— Отлично! Значит, дед Изильды должен был быть сыном или внуком французского слуги, который вел свой дневник в разрозненном томе Монтескье. Так дневник и перешел к Изильде.
Он полистал наудачу книгу.
— «15 сентября 1796 года. Его Высочество охотились… 20 сентября 1796. Его Высочество выезжали верхом. Ему подвели Купидона…
«Черт! — про себя заметил Люпэн. — Не очень-то увлекательное!»
И продолжал листать.
— «12 марта 1803. Я велел передать десять экю Германну. Он служит поваром в Лондоне».
Люпэн рассмеялся.
— Ох, ох! А Германн-то уже лишен престола. Престиж катится вниз!
— Тогдашний правящий великий герцог, — заметил Вальдемар, — действительно был изгнан из своего княжества французскими войсками.
Люпэн продолжал:
— «1809. Сегодня, во вторник, Наполеон ночевал в Вельденце. Я сам стелил постель Его Величеству и также я, на следующее утро, выливал воду после его туалета».
— Вот что! — заметил Люпэн, — Наполеон останавливался в Вельденце?
— Да, когда ехал в армию, во время Австрийской кампании, которая окончилась победой в Ваграме. Это была честь, которой герцогское семейство впоследствии весьма гордилось.
Люпэн продолжил чтение:
— «28 октября 1814. Его Королевское Высочество возвратился в свои владения… 29 октября. В эту ночь я проводил Его Высочество к тайнику и был счастлив показать ему, что никто не догадался о его существовании. Действительно, кто бы мог догадаться, что тайник можно устроить в…»
Он остановился… Вскрикнул… Изильда вырвалась вдруг из рук солдат, которые ее удерживали, бросилась на него и обратилась в бегство, унося книгу.
— Ах, чертовка! Скорее, за ней!.. Отрезайте ей дорогу понизу… Я побегу по кулуару…
Но она захлопнула уже за собой дверь и заперла ее на засов. Люпэну пришлось спуститься вниз и проследовать вдоль служб, вместе с остальными, в поисках лестницы, которая привела бы его обратно, к первому этажу.
Лишь четвертая из квартир оказалась незапертой, и он смог подняться. Но кулуар был уже пуст, и пришлось стучаться в двери, взламывать замки, врываться в незанятые комнаты, тогда как Вальдемар, с равным жаром участвовавший в погоне, прокалывал острием сабли занавески и обои. Послышались крики — их звали со стороны первого этажа, с правого крыла. Они бросились туда. Это кричала жена одного из офицеров, сообщившая, что девушка — у нее.
— Откуда вы это знаете? — спросил Люпэн.
— Я хотела вернуться к себе. Дверь оказалась запертой, и я услышала внутри какой-то шум.
Люпэн действительно не смог открыть эту дверь.
— Окно! — воскликнул он. — Должно же быть окно!
Его провели наружу, и он, пользуясь саблей графа, разбил стекла. Затем, поддержанный двумя солдатами, уцепился за стену, просунул руку, повернул шпингалет и пролез в комнату.
Сидя на корточках перед камином, Изильда предстала перед его взором среди языков пламени.
— Ах, проклятая! — вскричал Люпэн. — Она бросила книгу в огонь!
Он грубо оттолкнул ее, попытался схватить томик, обжегся. Тогда, схватив каминные щипцы, он вытащил его из очага и накрыл ковром, чтобы сбить пламя.
Но было уже поздно. Страницы старой рукописи, уже сгоревшие, рассыпались горстью пепла.
II
Люпэн посмотрел на нее долгим взглядом. Граф проронил:
— По-моему, она знала, что делала.
— Нет-нет, она этого не знала. Но дед должен был доверить ей эту книгу как величайшее сокровище, семейное достояние, которое никто не должен был прочитать. И в приступе безумия она предпочла бросить ее в огонь, чем выпустить из рук.
— А дальше?
— Что — дальше?
— Вы теперь не доберетесь уже до тайника?
— Ах, ах, дорогой граф! Хотя и на минуту, мой успех показался вам возможным! И Люпэн, в ваших глазах, теперь — не совсем шарлатан! Будьте же спокойны, Вальдемар, у лука нашего Люпэна — далеко не одна тетива. Я добьюсь своего.
— До завтрашнего полудня?
— До нынешней полуночи. Но я просто умираю с голоду. И если ваша добрая душа не промолчит… Его провели в один из залов, отведенных под офицерскую столовую, и подали плотный ужин, в то время как граф отправился с докладом к своему повелителю. Двадцать минут спустя Вальдемар возвратился. И они уселись друг против друга, молчаливые и задумчивые.
— Добрая сигара, Вальдемар, была бы совсем не лишней… Благодарю. Приятно потрескивает в пальцах, как полагается настоящим гаванским, уважающим свое достоинство…
Он закурил и, по прошествии двух минут:
— Можете курить, граф, меня это не потревожит.
Так прошел час. Граф Вальдемар подремывал и, чтобы отогнать от себя сон, время от времени выпивал бокал шампанского. Мимо них, по делам службы, деловито сновали солдаты.
— Кофе! — попросил Люпэн.
Ему принесли кофе.
— До чего он, однако, скверный, — проворчал Люпэн. — Неужто такой пьет сам кесарь! Еще чашечку, тем не менее, Вальдемар. Ночь, возможно, будет трудной. Ох! Какой скверный кофе!
Он закурил вторую сигару и не сказал более ни слова.
Внезапно Вальдемар вскочил на ноги и с возмущенным видом крикнул Люпэну:
— Эй, вы! Встать!
Люпэн как раз насвистывал. И мирно продолжал это безобидное занятие.
— Встать, говорят вам!
Люпэн обернулся. Его величество кайзер вошел в зал.
Он встал.
— Ну, как наши дела? — спросил монарх.
