– Насколько я понял, в основе всего лежат нейтрино – удивительные частицы, со скоростью света пронзающие Вселенную. Они не подвержены сильным взаимодействиям, лишены электрического заряда и поэтому проникают всюду. Излучатели профессора Боровика и являются мощными источниками нейтрино.
– Любопытно... – повторил полковник и потянулся к телефону. – Что-то задерживается академик.
Вызвав Джанабад, он попросил соединить с Кулиевым.
Свет от маленькой настольной лампы падал на сжимавшую трубку темную, жилистую руку. Лица собеседников скрывались в полумраке.
– Идет и идет, – покосившись на окно, пробормотала полковник. – Хотел бы я знать, будет ли ей конец!
– Однажды в Кении полет стаи над городом продолжался более семи часов, – флегматично заметил англичанин. – Когда она опустилась, из леса донесся треск ветвей, ломавшихся под тяжестью насекомых.
В трубке загудело, и Карабанов поспешно поднял руку.
– Да, да, слушаю... Вот как? – в голосе полковника прозвучала тревога. – Так... так... понятно.
Он бросил трубку.
– Выезжаю в Джанабад, доктор. Видимо, придется прервать нашу беседу. Впрочем, если вы желаете присоединиться...
– Разумеется, – согласился Эверетт. – Я был бы очень рад встрече с советскими энтомологами.
Пять минут спустя легковой «газик» с зеленым значком пограничных войск уже мчался по неширокому, обсаженному деревьями шоссе. Туча саранчи по-прежнему застилала солнце, вокруг царил сумеречный полумрак, деревья не отбрасывали тени. Выпадавшие из стаи насекомые барабанили по брезентовому верху автомашины, из-под колес доносился противный треск.
– Вот это сила, – проговорил сидящий рядом с шофером молоденький лейтенант в пограничной форме. – И летит почти с быстротою ветра!
– Совершенно верно, – подтвердил англичанин. Вместе с Карабановым он устроился на заднем сиденье. – Она перелетает с быстротою ветра или несколько меньшей. Собственная скорость полета шистоцерки колеблется в пределах от 16 до 20 километров в час.
– А главное, – невесело пошутил полковник, – это насекомое путешествует без виз. Так-то вот, товарищ пограничник.
– Саранча путешествует без виз... – задумчиво повторил Эверетт. – Излюбленная фраза Блера.
– Он высказывался так открыто?
– О, это был совершенно необычный человек. Он мог говорить что угодно, не выдавая себя. Никогда нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно... Впрочем, все эти детали вряд ли представляют интерес сейчас.
– Нет, нет, профессор, пожалуйста, – возразил полковник. – У нас с вами именно сейчас времени хоть отбавляй. Два с половиной часа пути! Признаться, этот негодяй не на шутку заинтересовал меня.
– Да, он был стопроцентным негодяем, – согласился Эверетт. И, помолчав, добавил:
– И еще он был мне другом...
ГЛАВА 8
Башня безмолвия
Первое утро в Альджаубе... Нет, оно не было отмечено никакими чудесами, и все же...
Как и обычно, он проснулся ровно в шесть. В спальне стоял полумрак, сквозь спущенные жалюзи на пол падали лишь узенькие полоски света.
«Оранжевая», – вспомнил Эверетт, разглядывая клавиатуру на ночном столике. Жалюзи легко вспорхнули вверх, и он зажмурился от яркого солнечного света. Прикосновение к другой клавише раскрыло окна, – поток свежего воздуха хлынул в комнату. «Действительно, здесь легко обойтись без слуг», – сбросив одеяло, отметил Эверетт.
– Ванна, сэр? – раздалось из-за двери.
Эверетт не удержался от улыбки. Вот они, сюрпризы мистера Чародея!
Следующая мысль была о Мэй. Бедная девочка, она так восторженно все воспринимает. Кто знает, какие испытания ждут ее в этом Селении мертвых?
Мрачноватый, молчаливый Фарук помог разобраться в системе обслуживания. Нельзя было не отдать должного неведомым строителям, – все оказалось организованным изумительно удобно и рационально. На обеденном столе уже лежало доставленное пневматической почтой меню. Достаточно было набрать на специальном диске нужные номера, и заказанные блюда подавались прямо в буфет, откуда их оставалось только вынуть. Последнее, правда, вызвало некоторые сомнения у Эверетта:
– Надо ли было все так усложнять? Специальные лифты, транспортеры... Не проще ли кормить всех в общественной столовой?
Фарук молча пожал плечами.
Сюрпризы продолжались. Элегантный белый телефон оказался без наборного диска.
– Как же пользоваться им? – удивился Эверетт, машинально снимая трубку.
– Хелло, сэр! – раздался жизнерадостный, странно знакомый голос. – Как чувствуете себя в Альджаубе?
– Отлично, – ничего не понимая, ответил Эверетт.
– Что-нибудь нужно, сэр?
– Нет, нет, ничего...
– Ол райт, сэр, – невидимый собеседник положил трубку.
– Билли Бенч, – сказал Фарук.
– Что еще за Бенч?
– Билли Бенч, привратник. Телефон соединяется только с ним.
– Апостол? – Эверетт вспомнил забавного курчавобородого толстяка. – Странно, чертовски странно... Ну, а кто замещает мистера Блера во время его отлучек?
– Билли Бенч.
– Что ж, – усмехнулся Эверетт. – Больше я ничему здесь не удивляюсь.
Позавтракав, он вновь с решительным видом поднял телефонную трубку.
– Хелло, Бенч! Коль вы подобно господу богу един в трех лицах, распорядитесь-ка, чтоб я мог приступить к работе.
– Ол райт, сэр! – зарокотал Апостол. – Что там прохлаждается эта черная образина, шофер? Дайте- ка его мне сюда...
Эверетт в сердцах бросил трубку.
– Вы проводите меня, Фарук?
Шофер молча распахнул дверь на террасу. «Бьюик» по-прежнему находился у калитки. Садясь в машину, Эверетт невольно взглянул на домик под багровой крышей. Жалюзи там были спущены.
– Мистер Блер уехал, – сказал Фарук.
Буквально через, две-три минуты езды они оказались перед воротами, прикрывавшими вход в башню безмолвия. Верный принятому решению – ничему более не удивляться, – Эверетт заметил только, что нет смысла использовать машину на такое расстояние.
Фарук кивнул:
– Машину оставим в башне.
Ворота сами распахнулись перед ними, и Фарук осторожно провел машину через узенький тоннелеобразный проход.
В центре башни оказалась хорошо известная Эверетту по описаниям небольшая круглая площадка. Узенькие ячейки, когда-то служившие могилами огнепоклонникам-парсам, амфитеатром поднимались отсюда
