странице которого какой-то вполне обычный с виду, средних лет и довольно респектабельный господин обменивался рукопожатиями с встречавшими и принимал первые робкие тюльпаны.
— Я не видел его в Интернете, — сообщил Макс.
— Сдвинулись вы на своем Интернете, — отмахнулся Блюмберг. — Я его там тоже не видел. Я просто притормозил у киоска и купил журнал. Тебе не приходит в голову, что сохранились и такие вот простые способы добывания информации?
Макс внимательно всмотрелся в человека на снимке.
Да, он его знал. Его знал весь мир.
Потому что это был один из самых могущественных людей России — один из первых вице-премьеров, курировавший экономический и топливно-энергетический комплексы, Андрей Андреевич Шишковец.
Только тут до Макса начало кое-что доходить.
— Переговоры, — предположил он.
— Еще один такой же ответ, и я налью тебе целый стакан «Кавказа», — пообещал Блюмберг. — Клянусь мамой Ривой.
От этой перспективы Макса слегка перекосило, но он все-таки мужественно продолжал:
— Тайные.
— Но у всех на виду, — подхватил Блюмберг. — И от этого еще более тайные.
Предмет переговоров?
— А «Кавказом» не будете угощать? — опасливо поинтересовался Макс.
— Так и быть, — ответил шеф, не выпуская из рук бутылки. — Раз не ценишь, зачем продукт переводить? Ну?
Макс перебрал бумажки с фамилиями пассажиров маленьких самолетов и судов, полученные из местных компьютеров. Из них выбрал шесть:
— Министр финансов Латвии. Министр морского транспорта Литвы. Председатель национального банка Эстонии. Министр морского транспорта России. Остальное — мелочь: немцы, финны, шведы, датчане. Практически — ни одной ведущей фигуры.
Уровень: члены экспертных групп, не больше. Шеф, если вы еще раз приложитесь к этой бутылке, я наблюю прямо вам на колени.
Аарон Блюмберг с нескрываемым сожалением посмотрел на остатки «Кавказа» и отрешенно махнул рукой:
— Ладно, давай твой джин, чтоб ему вместе с тобой… Только без тоника, без тоника! Себе тоник лей — хоть в штаны. Совсем молодежь обнаглела. Мало того, что им джин подавай, так еще и тоником норовят разбавить. — Он немного подумал и добавил:
— А некоторые извращенцы — еще и льдом!
Макс не очень понимал, почему лед и тоник в джине — извращение, еще меньше он понимал, почему он должен лить тоник себе в штаны. Но уступка шефа с «Кавказом» была в известном роде историческим событием, и Макс решил не омрачать своего торжества мелкими бытовыми подробностями. Единственное, что его серьезно огорчало: то, что Николо Вейнцель не поверит, будто шеф согласился отменить царское угощение. Нет, не поверит. А сам шеф не подтвердит, гордость ему не позволит. Так что придется этому успеху радоваться в одиночку.
Но голова Блюмберга была занята более существенными вещами.
— Предмет переговоров ты определил правильно — Балтика, — констатировал он. — Уровень участников — тоже. Теперь предскажи итог, и клянусь, что никогда больше не потрачу на тебя ни капли «Кавказа».
— Итог — нуль, — почти не задумываясь ответил Макс.
Блюмберг молчал.
— Итог и не может быть другим при таком составе участников. Первый вице-премьер России и мелкая сошка от финнов или прибалтов. Эти переговоры были обречены на провал изначально.
— Почему?
— Этого я не знаю, — признался Макс.
— Что из этого следует?
— Для кого? — не понял Макс.
— Для того бардака, который называется мировым экономическим сообществом, — это раз. Для России — два. И наконец, для нас с тобой, мой юный и пытливый друг.
— Для нас с вами из этого не следует ничего, — твердо ответил Макс, одновременно понимая, что за словами его шефа стоит какая-то другая правда: более масштабная, обесценивающая его маленькую и вроде бы верную правду.
И оказался прав.
Блюмберг с отвращением отхлебнул джина и сказал:
— А вот в этом ты лажанулся.
III
Макс и Николо давно уже привыкли к экстравагантным выходкам своего шефа. Но в этот вечер он превзошел самого себя. Приказав Максу срочно вызвать в офис Николо (и не по сотовому телефону, а по уличному таксофону, с соблюдением всех предосторожностей), для начала усадил обоих своих молодых сотрудников за компьютеры и приказал войти во все телесистемы аэродромов и портов, из которых Макс днем получал информацию, и самым тщательным образом проверить, не осталось ли там их следов.
Глупость была несусветная. Да какая разница, остались там их следы или нет?
Системы-то открытые, все законно, зачем делать эту трудоемкую и — главное — пустую работу?! Но Блюмберг в объяснения даже вдаваться не стал. Он лишь коротко сказал: «Приказ». И поскольку к такой форме обращения со своими сотрудниками он прибегал лишь в исключительных случаях, им ничего не оставалось, как взяться за работу.
Следующему приказу предшествовал вопрос:
— Каким образом можно проверить, отслеживает ли охранная служба телесистем случаи несанкционированного вторжения?
Макс и Николо лишь руками развели. Что значит: каким образом?
— Вам прямо сейчас начать объяснения, шеф? — поинтересовался Макс. — Или можно завтра с утра?
— Сколько они займут?
— Года три, — подумав, ответил Макс.
Николо возразил:
— Нет, не меньше четырех. Если вообще получится.
Блюмберг уже понял, что сформулировал вопрос не правильно, но он был не из тех, кто в таких вещах легко признается.
— Что значит «если»? Ты хочешь сказать, сопля зеленая, что я вообще понять этой хренобени не смогу? — хмуро уточнил он.
— Правильно, магистр! — радостно подтвердил Николо. — Вообще. Ничего. И никогда.
— И ни за какие деньги, — рассудительно добавил Макс.
— Отставить базар! Формулирую вводные: можно ли проверить отслеживание случаев несанкционированного вторжения?
— Яволь, герр оберст, — отрапортовал Макс.
— Натюрлих, магистр, — подтвердил Николо.
— Так вот и займитесь этим, сукины дети, вместо того чтобы издеваться над старым человеком, который из сил выбивается, чтобы дать вам заработать на маленький штюк вашего, мать-перемать, брота.
— Объекты, магистр? — уточнил Николо.
— А те же, где вы лазили. Аэропорты, пристани.
— Все? — ахнул Макс.
— Ну да, все, — безмятежно подтвердил Блюмберг.
— Да это же на всю ночь! — завопил Макс и тут же перебил себя:
— Давай его убьем, а? Утопим его в его любимом «Кавказе», а? Ну, дадут нам года по два. Мы же будем
