Показания часовых совпадают во всех деталях, по времени тоже.
Тимашук приказал вызвать к нему солдат, допросил сам. Ничего нового не узнал.
Четверо парней, в спецуре, в черных вязаных шапках, один сначала был без шапки, светловолосый. Потом натянул шапчонку, из-за ветра. Не маленькие, но и не сказать, что высокие. Работяги и работяги. Единственное, что припомнил один из часовых: морды у них были будто бы не такие, как у всех. У всех темные, пропитые, а у этих вроде не так. Но это могло ему и показаться, особо не вглядывался.
Прибежал охранник «Феникса», доложил: привезли путейцев, кого нашли. Выражают недовольство, грозятся в понедельник на работу не выйти из-за того, что их в выходной сдернули. Путевые рабочие ПМС- 60, человек пятнадцать кряжистых баб и человек пять худосочных и не слишком трезвых мужиков, выражали недовольство таким заковыристым матом, что подполковник Тимашук удивился: не думал, что цивилизация так глубоко проникла даже в эти староверческие края. Ему объяснили: местных среди путейцев мало, народ пришлый, из вербованных. Из местных только бригадир, да и то не из Потапова, а из-под Читы.
Порядок удалось навести лишь после того, как Тимашук пообещал выдать всем по тридцать рублей после разговора. Не поверили, но примолкли. Разговор результатов не дал. Никто ничего не видел, никто никого на перегон не посылал. Кто жил в бараках в Потапове, те еще в пятницу уехали, а кто на месте в вагончиках, те отдыхали. Что за четверо парней, откуда такие, никто не знает. На вопрос Тимашука, не случалось ли чего-нибудь необычного за последние дни, призадумались, потом звеньевая припомнила, что с ейной бельевой веревки кто-то спер брезентовую спецуру и постиранный сигнальный жилет. В пятницу были, а в субботу утром уже не было. Но это свои, и она даже знает кто, только говорить не будет, потому что она не такая. Тут едва не возникла потасовка, страсти накалились так, что даже мат не выражал всей полноты чувств и потому дамы перешли на выражения типа «кобыла ты толстозадая», которые воспринимались как жгучее оскорбление. Спецура пропала, как выяснилось, не у одной звеньевой, а еще у четырех ее товарок. А еще одна заявила, что у нее тоже смылили две пары новой спецуры, не надеванной ни разу. Но бригадир строго осадил ее, сказав, что знает, кому она толкнула спецуру, и даже знает, за сколько бутылок, так что не будем.
Далеко не худший из выпускников Академии Главного разведывательного управления Генерального штаба Российской Федерации, начальник службы безопасности закрытого акционерного общества, имеющего правительственную лицензию на торговлю боевыми истребителями и вертолетами всех систем, подполковник Олег Тимашук почувствовал, как он медленно, но верно погружается в самую гущу народной жизни. В самую. В глубь. По пояс. По грудь. По горло. По уши. По… Он поспешно расплатился и приказал срочно отвезти всех назад в Потапово. И лишь когда дребезжащий автобус выкатился за КПП, вдруг замер.
А шапки и сапоги не пропали, их не вывешивают сушить. Поэтому на этих четверых были не сапоги, а ботинки. Высокие, солдатские. Молодой помощник машиниста знал, что такие ботинки носят солдаты. Он не знал, что бывают и другие ботинки, внешне похожие на солдатские. А подполковник Тимашук знал. Они называются — десантные прыжковые. Или чаще просто — спецназовские.
Странное происшествие с местным рэкетиром Иннокентием Потаповым по кличке Поп, о котором подполковнику Тимашуку и комсоставу полка рассказал приехавший на аэродром по служебной надобности участковый оперуполномоченный села Потапово старший лейтенант Григорий Евсеевич Потапов, помогло подполковнику Тимашуку найти ответ на этот вопрос.
* * *
Население села Потапово, основанного еще в позапрошлом веке бежавшими от притеснений старообрядцами, выбиравшими для жизни глухие, труднодоступные для властей места, промышляло охотой на пушного зверя, рыбной ловлей, пчеловодством, лесозаготовками и лесосплавом, разведением свиней и овец, держало коров. В царские времена сюда ссылали политических, в советские — диссидентов. Благодаря этому культурный уровень населения был выше среднего. В селе почитались трезвость и трудолюбие, народ жил своими трудами, потому пришествие новых времен мало сказалось на его благосостоянии. Натуральный продукт всегда был в цене, по выходным в Потапово съезжались со всей округи, скупали масло, мясо, местные сыры, мед и копчености. Поскольку железной дороги не было, ехали на легковушках, моторках, автобусах. По субботам и воскресеньям базарная площадь Потапова превращалась в шумный табор, обрастала палатками и лотками.
Если раньше за промтоварами приходилось ездить в райцентр и в Читу, то теперь все привозили на место. Как и везде в Забайкалье, было много китайцев с дешевыми пуховиками, контрабандной водкой и ширпотребом, появились оптовики. И хотя в будни жизнь в селе возвращалась в обычное спокойное русло, оживление торговли не могло не вызвать появления в Потапове лихих людишек, падких на чужое, нажитое не своими трудами добро. Сначала наезжали чужаки, гастролеры, потом за дело взялась потаповская молодежь, отслужившая срочную и пропитавшаяся духом свободы.
Возглавил ее Иннокентий Потапов, прижитый местной бобылкой от старшины стройбата, сооружавшего в начале 60-х годов аэродром военно-транспортной авиации. Первый срок он получил в двадцать лет за драку на танцах с солдатами аэродромного гарнизона. Роста он был под два метра, силой Бог не обидел, трое солдат попали в госпиталь, а Иннокентий отбыл в Республику Коми, откуда вернулся через два года весь в наколках и с погонялом Поп. После этого недолго поработал на лесосплаве, а потом получил пять лет строгого режима за попытку ограбления кассы местного деревообрабатывающего комбината. И если его чему-то и научил строгий режим, то лишь осторожности.
Поп стал неусыпной головной болью для участкового Григория Евсеевича Потапова, высшего представителя правоохранительных органов в селе. Дурные деньги, которые морально неустойчивая молодежь, возглавляемая Попом, выкачивала из торговцев, были той силой, которой не могли противостоять ни традиции селения, ни оперативные возможности власти. Положение участкового усугублялось тем, что обираемые торговцы не обращались за защитой в милицию, тем более не обращались чужаки-гастролеры, с которыми подручные Попа расправлялись методами не слишком гуманными, но эффективными: их машины сжигали, а самих жестоко избивали и даже топили в приречных болотах. Организованная преступная группировка Попа набрала такую силу, что начала наезжать на местные сельскохозяйственные кооперативы.
Участковый оперуполномоченный Григорий Евсеевич Потапов воспринял это как вызов.
Он стоял на страже общественного порядка двадцать пять лет и не намерен был мириться с тем, что на вверенной ему территории кто-то будет устанавливать свои воровские законы. Банду Попа необходимо было обезвредить, а для этого — обезглавить ее. Но Поп не давался. Несколько рейдов, устроенных силами райотдела, дали жидкий улов: десяток обрезов, незарегистрированное охотничье оружие, анаша. Попалась мелочь, на Попа выйти не удалось, он затаился. Затаился и Григорий Евсеевич, выжидал. И дождался наконец своего часа.
* * *
Из показаний гражданина Иннокентия Потапова по кличке Поп, 1967 года рождения, ранее судимого, следовало:
В первой половине дня в субботу, когда он прогуливался по базарной площади села Потапово в целях изучения цен на промышленные товары и продукты питания, ему сообщили, что какой-то человек имеет для продажи серьезный товар, который может заинтересовать серьезного покупателя. И. Потапов попросил привести к нему этого человека, так как ему было любопытно, что это за товар. Через некоторое время в шашлычную, где он отдыхал, привели продавца. Это был молодой человек лет двадцати пяти на вид, невысокого роста, щуплого телосложения, волосы темные, средней длины, лицо круглое, правильное, без особых примет. Одет он был в брезентовые брюки и брезентовую куртку, какие носят строители, сварщики и путевые рабочие. Куртка и брюки были ему велики, поэтому рукава куртки и брюки были подвернуты.
Исходя из простого человеческого любопытства И. Потапов спросил, какой товар предлагает этот молодой человек и какую цену он за него хочет. На это получил ответ, что товар несомненно заинтересует покупателя, а цена за него — всего четыре бутылки водки. Продавец объяснил, что по случайному стечению
