сказал:
— Сукины дети. Сукины вы дети! Мы ведь вас уже похоронили!
— Поторопились, — буркнул несентиментальный Боцман. — Нашим-то хоть не сообщили?
— Нет. Хотел сначала сам убедиться.
— Большое вам за это человеческое спасибо, — сказал Артист.
— Что произошло с Тимашуком?
— А что с ним произошло? — удивился я. — Неосторожное обращение с оружием.
— Подробней! — потребовал Голубков.
— Да все очень просто, — пришел мне на помощь Артист. — Человек взял ПМ, дослал патрон, взвел курок и начал почесывать стволом висок. Чисто рефлекторно. Обычное дело. А потом нечаянно дернул пальцем.
— Не соскучишься с вами. Ладно. Так вот, — продолжал Голубков. — В округе — никому ничего. Молчать как… Мы не узнали, как именно мы должны молчать, потому что дверь бокса снова заскрежетала и нашему взору открылось зрелище не такое умилительное, как явление полковника Голубкова народу, но гораздо более живописное.
В центре композиции было инвалидное кресло-коляска — из современных, дорогих, с черной кожей и хромированными ободами. В нем восседал, чуть наперекосяк, с креном направо, хмурый немолодой мужик в мундире генерал-лейтенанта. Лампасов на генеральских штанах не было видно, потому что он был до пояса укутан клетчатым пледом. За спинку коляски держался полковник Тулин, выполнявший теперь роль сиделки при сановном сидельце, а весь задник чернел от охранников с угрожающе выставленными «калашами». От них отделился пират и приказал нам, подкрепляя слова выразительным движением ствола:
— Сидеть обратно и ни боже мой! Командуйте, товарищ генерал-лейтенант.
— Моя фамилия Ермаков, — представился сиделец. — Генеральный директор акционерного общества «Феникс». Вы полковник Голубков?
— Совершенно верно, — сухо подтвердил полковник.
— У меня для вас две новости. Вам присвоено воинское звание «генерал-майор».
Поздравляю. Вторая новость тоже хорошая. Приказом заместителя министра обороны вы уволены в запас с правом ношения формы и с пенсионным обеспечением согласно вашему новому воинскому званию. Вот выписки из документов.
Генерал-лейтенант передал Голубкову через Сивопляса два листка.
— Таким образом, все ваши полномочия прекращаются, — подвел итог сиделец. — Вы являетесь частным лицом и не имеете права находиться на территории секретного объекта.
— У меня есть сомнения в подлинности этих документов, — заявил Голубков, изучив листки.
— Они подлинные. Вы сможете в этом убедиться. В Москве. Я распорядился заправить ваш самолет. Летчик ждет. Счастливого пути, генерал.
— Замминистра не имел права отдавать этот приказ, — запротестовал Голубков. — Подразделение, в котором я служу, не подчинено Министерству обороны.
— Это ваши проблемы, — прервал сиделец. — Вы их будете решать со своим руководством. Полковник Тулин, проводите генерала.
— Слушаюсь, — сказал Тулин.
— Отставить! — рявкнул Голубков. — Полковник Тулин, вы здесь кто? Командир полка или прислуга за все? С каких это пор коммерсанты командуют на военном аэродроме?
— С тех пор, как аэродром арендован моей компанией, — разъяснил генерал-лейтенант. — Полковнику Тулину предписано выполнять все мои распоряжения.
— Вот он пусть и выполняет! — отрубил Голубков. — А я буду выполнять приказ моего руководства. Мне приказано расследовать ЧП на военном аэродроме российской армии. Российской армии, если кто не расслышал! И я выполню этот приказ. Всем выйти. Очистить помещение. Я провожу допрос и попрошу не мешать.
— Вы немедленно покинете аэродром, — заявил генерал-лейтенант.
— Я не покину аэродром, — заявил Голубков.
— Покинете, — повторил генерал-лейтенант.
— Не покину, — уперся Голубков. — И вы мне никто, чтобы отдавать приказы!
Схлестнулись маляры.
Если бы мне не приходилось раньше иметь дело с полковником Голубковым, я бы, пожалуй, поверил, что он именно тот, чей образ лепит из себя подручными средствами. Такими, как тупое выражение лица, суровый взгляд ревностного служаки и упертость начальника комендантского патруля. И даже лексику он начал заимствовать у Сивопляса.
— Не заставляйте меня применять силу, — предостерег Ермаков.
— Силу? — взъерепенился Голубков. — Это как понимать? Перед вами стоит пока еще действующий полковник, а не кто! Вы грозите мне применением силы? Тулин! И ты это терпишь? Я наведу вам здесь порядок, как торговцев из храма! Довели армию до базара! Повторяю приказ: всем очистить и не мешать исполнению! Выполнять, а то не отвечаю!
Для убедительности он извлек из кобуры табельный пистолет Макарова и помахал им перед носом генерал-лейтенанта, из-за спины которого торчали четыре автоматных ствола.
— Пардон боку, — сказал Сивопляс и деликатно обезоружил разбушевавшегося Голубкова.
— Ты это как? — изумился полковник. — А ну отдай! Отдай, а то еще хуже будет!
— Хватит, — поморщился генерал-лейтенант. — Не стройте из себя. Вам вернут оружие. Когда сядете в самолет.
— Я не сяду в самолет, — отрезал Голубков.
— В отдельный бокс его, — приказал генерал-лейтенант пирату. — Пусть подумает.
Увести!
— Ладно, уговорили, — объявил Голубков, отстраняясь от надвинувшегося на него Сивопляса. — Улечу. Но арестованных заберу с собой. Прикажите выделить Ми-8.
— У нас нет таких вертолетов, — проинформировал полковник Тулин.
— Вызовите из Читы.
— Не вижу необходимости, — возразил генерал-лейтенант. — Арестованные будут отправлены в округ тем транспортом, который есть в распоряжении командира части.
Сивопляс, проводи полковника к самолету. И проследи, чтобы он ни с кем не общался. Пистолет отдашь, когда он будет в кабине. ; — Советую подчиниться, полковник.
— Подчиняюсь, но оставляю за собой, — буркнул Голубков. Он вынул из кармана трубку мобильного телефона, нащелкал номер и хмуро бросил:
— Это Голубков. Лишен возможности действовать. Передать Дьякову… — Сивопляс! — крикнул генерал-лейтенант. Пират метнулся к полковнику и успел бы выхватить из его рук мобильник, если бы я ему маленько не помешал. Реакция у него была, прямо скажем… — …Начинать без приказа, — закончил Голубков фразу. Он, может быть, и еще что-нибудь сказал бы, но тут две короткие очереди из двух стволов, пущенные впритирочку к моей голове, довольно убедительно намекнули, что следует воздержаться от активных действий.
Пришлось воздержаться. Сивопляс забрал у Голубкова мобильник и отступил под прикрытие своей команды. Неслабенькая у него, однако, команда. Пальнуть навскидку так, что у меня даже ухо обожгло, — это надо уметь. Всем мужикам хорошо за тридцать. Ай да пират. Откуда у него такие кадры?
Между тем полковник Голубков закурил и поинтересовался:
— Выходит, мне и по телефону поговорить нельзя? Я что, арестован?
— Сами напросились, — объяснил генерал-лейтенант.
— Я хочу знать: арестован я или не арестован? — повысил голос Голубков.
— Да, арестованы, — подтвердил сиделец.
— И ты, полковник Тулин, допустишь это? — обратился Голубков к командиру полка.
— Позволишь в своей части арестовать российского офицера? И кому — каким-то бандитам? Капитан Тулин! Что с тобой сделалось? Под Кандагаром ты был совсем не такой. Что с тобой произошло, друг ситный?
