— Ураганы — это убийцы, которые приходят к ней по ночам. Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно стремление искать, читать, изучать, чтобы лучше понять какое-то явление. Когда ты была студенткой, ты иной раз отказывалась поужинать со мной, потому что тебе нужно было перечитать свои записи. Ураганы лишили Лизу детства, и теперь она их препарирует, режет и вклеивает в альбом.
— Ты это говоришь, чтобы меня успокоить?
— Не сдавайся, Мэри. Сейчас она так нуждается в тебе. Лиза перевернула твою жизнь. Ты поняла это сразу, как только она впервые появилась на пороге нашего дома, но ты не захотела принять ее. Ты боролась с ней, хотя ее появление и обещало много радости, но оно нарушило привычный для тебя порядок, и ты отталкивала ее. В конце концов ты все равно привязалась к Лизе, открыла ей свое сердце и со временем поняла, что любишь эту маленькую девочку. Я знаю, что вначале это было нелегко, тебе понадобилось колоссальное мужество.
— Ты о чем?
— О твоем терпении и смирении. Потому что смирение — это тоже вера в свою жизнь.
Он закрыл альбом и положил его обратно под матрас. Потом посмотрел Мэри в глаза и расстегнул пуговичку на ее блузке. Когда его ладонь коснулась ее обнаженной груди, Мэри наконец улыбнулась.
— Не в Лизиной же комнате!
— А мне казалось, что она почти взрослая. Так это из-за альбома ты вдруг стала одержима празднованием ее совершеннолетия?
— Дело не в альбоме, дурачок, — заикаясь, ответила она, — просто я испугалась, что этот день попадет на выходной!
— Чуть позже она призналась ему (ей и в голову не могло прийти, что однажды она скажет такое):
— Мне кажется, я поняла, что ты чувствовал в тот день, когда уехала Сьюзен. Когда имеешь дело с сильными чувствами, бессилие убивает.
На следующий день Мэри, сидя в библиотеке, где с некоторого времени она привыкла работать, написала письмо. Запечатала конверт и надписала адрес: «Национальный центр исследования ураганов, отдел связи с общественностью, 11691, 117-я улица, Майами, 33199 Флорида».
Два дня спустя в Центре ураганов прочитали следующее:
Монтклер, Нью-Джерси, 10 июля 1995 года
Господин директор департамента внешних сношений Национального центра исследования ураганов,
хоть я и журналистка и вскоре намереваюсь опубликовать в «Монтклер тайме» статью, посвященную ураганам и вашему центру, я прошу вас о встрече как частное лицо. Чтобы вам были понятны причины, которыми я руководствуюсь, направляя вам это письмо, мне придется более подробно изложить обстоятельства, вынудившие меня к этому…
Письмо на пяти страницах было подписано «Мэри Нолтон».
Ответ пришел через десять дней:
Сударыня,
я с большим вниманием прочитал ваше письмо. С мая-месяца начали работать наши новые лаборатории, расположенные в студенческом городке при Международном университете во Флориде, и мне думается, мы сможем принять вас вместе с вашей дочерью Лизой в сентябре-месяце. Учитывая особые причины, побудившие вас обратиться к нам, возможно, нам имеет смысл связаться с вами и подробнее обсудить ваше пребывание. Вы можете связаться со мной в моем офисе.
С глубоким уважением,
На следующей неделе Мэри пригласила главного редактора «Монтклер тайме» пообедать. Расставшись с ним у дверей редакции, она отправилась в туристическое агентство и купила билет до Майами и обратно. Самолет вылетал на следующий день в 6.35 утра. Она позвонила в секретариат мистера Герберта и подтвердила, что будет в его офисе завтра в полдень. И, если повезет, чтобы не терять времени, вечером того же дня она сможет вернуться домой.
Ранним утром Мэри осторожно спустилась вниз, стараясь никого не разбудить. Сварила кофе, глядя, как за окнами тихо просыпается день, потом бесшумно выбралась из дома, аккуратно закрыв за собой входную дверь. Пока она ехала в Ньюарк, воздух уже прогрелся.
Мэри включила радио и через некоторое время поймала себя на том, что распевает во весь голос.
Шасси самолета коснулись посадочной полосы аэродрома Майами в одиннадцать часов. Багажа у Мэри не было, и она стремительно покинула терминал. Взятая напрокат машина ждала ее, и, положив на соседнее сиденье развернутую карту, она устремилась к Вирджиния Гарденс, свернула налево на скоростное шоссе 826, потом направо, на 117-ю улицу. Дорогу ей объяснили предельно точно, и вскоре справа показались строения NHC. Предъявив документы охраннику на въезде в городок, она оставила машину на стоянке и пошла по аллее парка. Здание NHC из белого бетона походило на несколько стилизованный бункер.
— Именно этого мы и добивались, миссис Нолтон! Работая в Майами, конечно, мечтаешь о доме с огромными окнами, чтобы любоваться великолепными пейзажами! Но, учитывая специфику объекта наших наблюдений и те сведения, которыми мы располагаем, мы предпочитаем, чтобы наше здание могло выдержать натиск любого урагана, насколько бы оно ни казалось уродливым с архитектурной точки зрения. Выбирать особо не приходится.
— Ураган — это настолько страшно?
— Так же как в Хиросиме и Нагасаки.
Профессор Герберт встретил ее в центральном зале
и провел к себе в кабинет, расположенный в противоположном крыле. Там она оставила свои вещи, и он предложил ей следовать за собой. Он хотел ей кое-что показать до начала разговора. Из-за отсутствия окон
Мэри казалось, что она идет по трюмам боевого корабля, и она задавалась вопросом, не соответствует ли это истине. Герберт распахнул дверь выставочного зала. Слева высокие белые стены были увешаны снимками, сделанными с разведывательных самолетов NHC. Массы облаков, ужасающие и величественные, закручивались по спирали, а в центре виднелся пятачок синего неба, который некоторые называли «оком дьявола».
— С такой высоты это даже может показаться красивым, верно?
Голос Герберта эхом разнесся по пустому залу. Потом его тон изменился, стал вдруг очень серьезным, почти поучающим.
— Снимки на правой стене спускают вас с небес на землю, если можно так выразиться. На них видно, что происходит внизу. Они напоминают каждому о важности нашей миссии. Глядя на эти фотографии, вы лучше сможете понять, что представляет собой ураган. Каждая из них — свидетельство разрушительной и убийственной силы этих монстров. Сотни, тысячи, миллионы погибших, целые регионы, разрушенные до основания,полностью уничтоженные, сметенные с лица земли.
Мэри приблизилась к одному из снимков.
— На этой фотографии запечатлен Фифи. Забавное имечко для убийцы такого размаха. Он обрушился на Гондурас в 1974 году, смел почти всю страну, нанеся чудовищные разрушения и оставив без крова сотни тысяч людей. Попробуйте представить себе на минуточку кошмарную картинку, на которой десять тысяч трупов детей, женщин и мужчин. На маленьких фотографиях вокруг больших — лишь малая толика того, о чем я вам рассказываю. Мы их подретушировали, но они все равно ужасны.
Мэри молча прошла несколько метров вперед. Герберт указал на следующий отрезок стены.
— Вы рассматриваете 1989 год. Элисон, Барри, Шанталь, Дин, Ирин, Феликс, Габриэлла, Карен, Джерри, Айрис — это лишь некоторые из убийц этого года. Был еще Хьюго, его скорость достигала 130 узлов, он снес Чарлстон и большую часть Южной Каролины. В вашем письме вы скорее всего говорите о Гилберте. Он резвился 13 дней в 1988 году, его скорость достигала 160 узлов, а ливни, предшествовавшие его зарождению, оказались смертоносными. У нас нет данных о потерях в Гондурасе, я проверял. Мадам, я не хочу вмешиваться не в свое дело, но вы уверены, что хотите, чтобы ваша дочь увидела эти снимки?
— Гилберт или один из его родственников убил ее настоящую мать. Лиза держит в страшной тайне свою одержимость ураганами.
— Именно по этой причине боюсь, как бы наш музей не оказался для нее слишком тяжелым
