желаемое за действительное.
Пол действует с момента зачатия, и уже в материнской утробе мальчики ведут себя иначе, чем девочки.
Другое дело, что пол пока еще не двигатель жизни, а, как тяжелая фигура в шахматной партии, участвует в игре скрыто. «Секса» нет, но есть разлитой эротизм, пронизывающий тельце ребенка и окрашивающий некоторые картинки в тона, вполне узнаваемые. Бессознательное влечение к телу, объятиям, к ласке. Потребность качаться, ритмически двигаться…
Невинно, естественно — как и желание любящих взрослых, особенно женщин, — ласкать, тискать, тормошить, обнимать, прижимать к себе маленького. Так все и должно быть. Желательно лишь не переходить меру — быть несколько сдержаннее, чем побуждает чувство, избегать ласк слишком жарких и длительных. (Дети и сами чуть позже начинают их инстинктивно избегать.)
Естественно и любопытство малышей к собственному телу. Удивительно, как и все остальное. Все в какие-то мгновения приковывает внимание… Не ужасаться, не одергивать, не 'давать по рукам'!
Период самоисследования необходим. Если кажется, что слишком увлекся, — мягко отвлечь.
Бессознательный онанизм — явление той же природы, что неотвязное сосание пальца. Ребенок не знает, что это плохо, а узнавая (обычно сразу же в форме наказания), не понимает, почему. Сразу конфликт, чреватый далекими последствиями, риск тяжелых психоневрозов в будущем. Боль и страх лишь усиливают влечение, притом его извращая.
Не раздувать проблему. Пройдет, не сразу, но пройдет, само собой. Не стискивать одеждой, не понуждать долго сидеть и лежать, не перекармливать, не перегревать.
Простора, движения, воздуха, разнообразия!
'В папу и маму'. Где-то с двух-трех лет подходит к концу привилегия младенчества — свободная нагота. Начинается эпоха приличий.
Момент, обычно ускользающий от внимания: как ребенок реагирут на первые наши требования обязательно надевать штанишки, ни в коем случае не показывать то, что нельзя, не смотреть на то, что нельзя.
Соглашаясь, даже радостно соглашаясь ('я уже большой', 'я как взрослая'…), все же затаивает и какой-то неясный вопрос, на который будет искать ответ. 'Запретный плод' уже появился.
С четырех-пяти — всем известная игра 'в папу и маму'. При случае и взаимоисследование: посмотреть, а что там, а почему…
Ничего особенного: интерес угасает очень быстро, за секунды. Некоторая недовыясненность: почему у мальчиков так, а у девочек так.
Игры 'в папу и маму' — первые зачаточные пробы будущих взрослых ролей. Почти сразу же позабудутся, но через какие-то следы в глубинной памяти, возможно, помогут необходимому далеко потом… Секса здесь не больше, чем в игре в прятки.
Посмотрите, как и детишки постарше спокойно бегают голышом на пляже, совершенно забыв и о своей и о чужой наготе. Когда плод не запретен, и интереса нет.
Считать преходящее детское любопытство к половым органам проявлением «испорченности» могут только испорченные воспитатели. Оголтелая подозрительность действительно может испортить многое. Внушаемость такова, что и молчаливый взгляд, переполненный взрослой мерзостью, может заморозить душу на годы.
Разоблачения и репрессии — психотравмы на всю жизнь, риск остаться без внуков.
'А что же?.. А как же, если?..'
Неодобрение может выразить спокойное: НЕКРАСИВО — как некрасиво и ужасно глупо, скажем, высовывать друг перед другом языки или плеваться. Некрасиво — и все.
На досуге не забудем вовлечь в игры с другим направлением.
Железа целомудрия. Ребенок не сознает, что ищет истину, а испорченные воспитатели этого не замечают.
Замечают только нездоровое любопытство.
Не замечают чистоты. Не видят САМОЗАЩИТУ ЧИСТОТЫ. Упрямую, иногда до отчаяния, решимость не впускать в себя ничего сверх того, что способна без искажений вместить душа. Ведь почти у всех первая, мгновенная реакция — отодвинуться…
Чтобы стать цветком, нужно побыть бутоном.
Завтра увидим, как расцветут, как все по-другому, но повторится… Но когда же это завтра, где же оно?.. И наимудрейшему родителю не избавиться от иллюзии, что ребенок всегда будет таким, каков в сей момент.
Никогда не женится, не родит. Никогда не расстанемся… Неужели вырастет борода?
Каждый проходит стадию, когда все, чему в недалеком будущем суждено заговорить, запеть, застонать, а то и взорваться, — молчит, как бы стараясь убедиться в своем отсутствии.
У одних до 12–13, у других до 16–17 господствует гормональная железа детства, вилочковая, лежащая неприметно в верхней части грудной клетки и сотворяющая все характерные детские свойства: и эту мартышечью непоседливость, и нетерпеливость, и кажущуюся невнимательность. Наводнения любопытства, пожары воображения… Железа игры, железа целомудрия. Препятствует росту опухолей.
Эта самая железка притормаживает и половое развитие. И правильно делает, ибо, прежде чем расцвести, надо не только вырасти, но и собрать кое-какие сведения об этом мире.
У нас, в Бывандии. (Справка из подслушанного разговора.)
— Откуда я взялся?
— А сам не знаешь?
— Не знаю.
— Забыл сказку?
— Какую?
Не в Папандии,
не в Мамандии,
не в какой-нибудь Дедобабандии,
нет, не там
и не сям,
где не снилось ни котам,
ни гусям,
в небывайской стране Небывандии,
в забывайской стороне,
в открывайском окне
дома номер мильон
проживает почтальон
Фантазей,
сам король почтальонов — Фантазей,
почтальон почтальонов — Фантазей,
Фантазе-е-ей-Вообразей,
жить не мо-, не мо-, не может без друзей.
И стало ему однажды без тебя скучно.
И взял Фантазей да и вообразил тебя, своего лучшего друга.
И пришла к нам в Бывандию телеграмма:
ПАПА ЗПТ МАМА СРОЧНО ДЕЛАЙТЕ ВАСЮ
НЕ ТО ОТДУБАСЮ
Не простая телеграмма, а срочная, вроде молнии, очень точная. Сам понимаешь, задание пришлось выполнять.
— И вы меня сделали?
— Как видишь. Еще не совсем.
— А из чего вы меня сделали?
— Сначала не из чего было делать, кроме как из себя. Потом нашлось кое-что другое.
