— Если только твоя Ева умерла на Земле, но родилась… в другом месте…
— Это немыслимо!
— Будь здесь Уолтер, твои слова привели бы его в бешенство.
— Знаешь, Эдриен, я потратила десять лет жизни на поиски недостающего звена не для того, чтобы потом объяснять себе подобным, что первый человек прибыл на Землю из другого мира.
— В данный конкретный момент шестеро астронавтов сидят в кессонной камере где-то под Москвой и готовятся к полету на Марс. Я ничего не выдумываю. Ракета на космодроме не стоит, но исследователи Европейского космического агентства и Российского института биомедицинских проблем проводят эксперимент, имеющий целью выяснить, может ли человек выдержать космический полет на дальнее расстояние. Эксперимент рассчитан на сорок лет, но что такое четыре десятилетия в сравнении с вечностью? В 2050 году шестеро астронавтов полетят на Марс, как это сделали восемьдесят лет назад те, кто первым высадился на Луне. А теперь вообрази такой сценарий: один из них умирает, находясь на Марсе. Что, по-твоему, сделают товарищи покойного?
— Съедят его полдник!
— Прошу тебя, Кейра, побудь серьезной хоть минуту!
— Прости, что нервничаю, сидя взаперти.
— Вот и позволь мне отвлечь тебя от мрачных мыслей, ответь на вопрос.
— Не знаю, как поступят остальные. Думаю, похоронят тело.
— Именно так! Вряд ли они захотят взять на борт разлагающийся труп, отправляясь в обратный путь к Земле. Итак, усопшего решают похоронить, но под марсианской пылью обнаруживается слой льда, как на плато Мань-Пупу-нёр, где археологи нашли шумерские усыпальницы.
— Не совсем так, — поправила Кейра. — Шумеры хоронили в земле, а вот в Сибири действительно много подобных захоронений в вечной мерзлоте.
— Не суть важно… Итак, в надежде на прилет следующей экспедиции астронавты оставляют в могиле радиомаяк и образец крови.
— С какой целью?
— Целей две. Радиомаяк позволит найти захоронение, даже если песчаные бури изменят пейзаж, а кровь позволит точно идентифицировать того или ту, кто будет лежать в могиле… как это сделали мы сами. Экипаж покидает Марс, как улетели на Землю астронавты, первыми побывавшие на Луне. С точки зрения науки в моих словах нет ничего особенного, за сотню лет мы только научились чуть дальше перемещаться в пространстве. Но между первым полетом Адера, пролетевшего над землей всего несколько метров, и первым шагом Армстронга по Луне прошло каких-то восемьдесят лет. Трудно даже представить размах технического прогресса и объем знаний, потребовавшихся человечеству, чтобы поднять в воздух многотонную ракету. Ладно, продолжим. Наш экипаж вернулся на Землю, а их усопший товарищ покоится в марсианских льдах. Вселенной на это наплевать, она живет своей жизнью, планеты нашей Солнечной системы вращаются вокруг своей звезды, а она не перестает отдавать им тепло. Через несколько миллионов лет — небольшой срок в масштабах Вселенной — Марс настолько разогреется, что начнут таять подземные льды. Соответственно, тело астронавта будет разлагаться. Говорят, достаточно нескольких семян, чтобы вырос лес. Предположим, что фрагменты ДНК твоей эфиопской Евы растворились в воде, когда ледниковый период на Земле подходил к концу, что запустило процесс оплодотворения жизни. Программа, содержащаяся в каждой клетке, довершит дело, и через несколько сотен миллионов лет результатом эволюции станут живые существа с такой же сложной организацией, какой была при жизни наделена Ева… «Ночь первого хранит истоки происхождения». Другие люди прежде нас с тобой это поняли…
Лампа на потолке погасла.
Мы оказались в полной темноте.
— Не пугайся, мы вместе, — сказал я, беря Кейру за руку.
— Ты веришь в то, что рассказал мне, Эдриен?
— Не знаю, Кейра, но если ты спросишь, считаю ли я подобный сценарий возможным, отвечу «да». Хочешь знать, насколько он вероятен? Исходя из найденных нами свидетельств, вполне вероятен. Как в любом расследовании или исследовательском проекте, необходима гипотеза. Со времен Античности самые великие открытия совершали те, кто решался взглянуть на вещи под другим углом. В колледже преподаватель естествознания говорил нам: «Чтобы сделать открытие, необходимо выйти за рамки собственной системы. Изнутри много не разглядишь, а того, что происходит снаружи, — уж точно». Будь мы свободны и опубликуй подобные выводы, подкрепив их полученными доказательствами, реакция была бы более чем разнообразной — от интереса до недоверия, не говоря уж о том, что ревнивые ученые собратья наверняка обвинили бы нас в ереси. А ведь многие люди веруют, Кейра, они верят в Бога, не имея ни малейшего доказательства его существования. То, что открыли нам фрагменты камня, найденные близ Дипы кости и невероятные результаты анализа ДНК, заставляет задать множество вопросов на тему зарождения жизни на Земле.
— Я хочу пить, Эдриен.
— Я тоже.
— Думаешь, они дадут нам вот так умереть?
— Не знаю, но эта история начинает мне надоедать.
— Кажется, смерть от жажды ужасно мучительна: без воды язык через какое-то время распухает, и человек задыхается.
— Не думай об этом.
— Ты сожалеешь?
— О том, что мы заперты здесь, — конечно, но ни об одном мгновении, проведенном с тобой.
— Кажется, я ее все-таки отыскала, бабушку человечества, — вздохнула Кейра.
— Можешь считать, что нашла его прапрабабушку, с чем я тебя, кстати, еще не поздравил.
— Я люблю тебя. Эдриен.
Я крепко обнял Кейру, нашел в темноте ее губы и поцеловал. Мы слабели с каждым часом.
— Уолтер, должно быть, беспокоится.
— Он привык к нашим исчезновениям.
— Мы всегда его предупреждали об отлучках.
— На сей раз он, возможно, встревожится всерьез.
— Не он один, поскольку наши поиски не будут тщетны. — прошептала Кейра. — Пуэнкарно продолжит работать с ДНК, моя команда привезет скелет Евы.
— Ты правда хочешь так ее окрестить?
— Нет, я собиралась назвать ее Жанной. Уолтер спрятал фрагменты в надежном месте, команда Амстердамского свободного университета изучит запись. Айвори проложил путь, мы на него вступили, другие продолжат… без нас. Рано или поздно общими усилиями они сложат все элементы мозаики в единое целое.
Кейра замолчала.
— Ну же, продолжай.
— Я так устала, Эдриен…
— Не засыпай, борись.
— А зачем?
В ее словах была доля истины: смерть во сне — легкий конец.
Когда лампа на потолке снова зажглась, я успел утратить всякое представление о времени и не смог бы сказать, как долго мы были без сознания. Глаза с трудом привыкали к свету.
Перед дверью стояли две бутылки воды, на полу лежали шоколадки и печенье.
Я растолкал Кейру, смочил ей губы и принялся качать на руках, умоляя открыть глаза.
— Ты приготовил завтрак? — прошептала она.
— Вроде того, только не пей слишком быстро.
Утолив жажду, Кейра набросилась на шоколад. Мы съели печенье и слегка взбодрились, на ее лицо вернулись краски.
