порядке? Ладно, — говорю, — движок твой сегодня смотреть не будем. За руль тебе — как покойнику на свадьбу». — «Извини, Слав. Я в порядке. Все… О'кей. Я не в настроении, Слав. Тебе со мной… Скучно будет. Один хочу… Сегодня же завяжу. Вот не веришь, а я клянусь мамой. Ничего не случилось, Слав. Только мне одному… Посидеть нужно». — «Ладно, — говорю, — я поехал. Смотри спать ложись. Понял?»
Выхожу. Мотор не заводится, не схватывает зажигание. Будто в ухо шепнули: «Не уходи». Выскочил. А он из окна высунулся, рукой машет, уже веселый. «Порядок, Славей, езжай. Ну, езжай, езжай. НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ». Погрозил ему кулаком, завелся. Поехал. Утром следующего дня его не стало. Инсульт.
Он повествовал о связочных узлах своей жизни, о паутине — чем сильнее рвешься, тем прочней прилипаешь. Концов не найти — не сам делаешь мир. Не сам и себя делаешь, доводка конструкции, в лучшем случае… С детства еще бывали мгновения, похожие на короткие замыкания, когда от случайных соединений каких-то проводков вдруг страшная вспышка и все гаснет. Не знал, что так у всех…
Перед посещением гаража ровным счетом ничего не случилось. Сидел дома, вышел пройтись, заодно позвонить… В гараж, в гараж… Проверить уровень масла, кажется, тек бачок…
Зажег свет и увидел паука.
Обычная паучья побежка в теневой уголок — застыл там, как кусочек грязи, полагая себя в безопасности. Всю жизнь терпеть их не мог, но не убивал никогда: кто-то сказал еще маленькому, что убивать пауков нельзя, плохо будет, произойдет что-то. Тварь мелкая, но вот поди ж ты, привилегии. А вдруг…
Захотелось не жизни лишить ничтожной, а чужое что-то, в себе засевшее…
Хлоп. Нет паука. Даже мокрого места нет.
Ничего не случилось.
Взгляд на потолок.
Шнур… «Нашего бы шнапса, вашего контакса» — бесовская мразь из какого-то сна. Почему сейчас?.. Крюк кривой, крепкий крюк, сам всаживал, крошил штукатурку. Все в пыли, убираться надо. Крыло левое подкрасить, подрихтовать бампер…
И вдруг — все-все, хватит… Ясно, омерзительно ясно. НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ — вот так, хлоп, и все. Устоит мир, и его не убудет. И утешатся, да-да, все утешатся и обойдутся, и ничего не случится…
— Послушай (незаметно перешли на «ты»), я не вправе… Я уже не как док… Почему бы не… Имею в виду решительность… Почему бы не вырваться…
— Развестись? Уйти к этой? С ума еще не сошел. Ленива — раз, деньги любит — два, готовить не умеет — три. Постель — эка невидаль… Пылинки снимает…
Я разумел не смену подруги, у меня не было конструктивной идеи. Через некоторое время К. сообщил мне, что продал автомобиль и собирается в трехгодичную командировку на дальнюю стройку. Семья осталась в Москве. Любовница тоже.
Он обещал писать, но я знал, что писем не будет…
* * *
N. N., последнее ваше письмо написано в слишком уж непечатном состоянии, рисковал вас добить.
Отдышались?.. Согласен, что тренингом с проблемами жизни, супружеской в особенности, не управиться и что недостаток, как вы выразились, технологии отношений всегда застигает врасплох, портит печень и прочее, ну и, конечно, сами отношения.
Спрашиваете, не поздно ли брать на себя миссию Руководителя Отношений, Старшего, Лидера?..
Ответ: никогда не поздно и никогда не рано, если только не афишировать эту должность. Вот-вот, здесь и прокол ваш: требование видимости взамен сути.
Припоминаю случаи, когда Старшими в семействах оказывались дети. Один шестилетний мальчишка, когда его родители подали на развод, несколькими тонкими маневрами взял инициативу в свои руки, помирил их и далее вожжи не выпускал; они даже не поняли, посчитали, что снова влюбились. Занятный сюжет?.. Не вундеркинд, нет…
Старшинство истинное, оно же зрелость душевная, не связано напрямую ни с возрастом, ни с превосходством в опыте, образовании или интеллекте в привычном употреблении слова. Все это может идти и в минус, и в плюс; главное здесь — позиция: принятие зрелых ценностей и ответственности…
Не афишировать… Догадываетесь? Другой половине человечества даем такую же рекомендацию.
…Вашу предпоследнюю ссору (ссоры всегда предпоследние) вы назвали «кризисом» — точно, вполне по-врачебному. Отношения, супружеские в том числе, — существа самостоятельные: устающие и болеющие. Кризисы — их реакция на скопление ядов…
Мне придется лишить вас упований и на технологию отношений в том понимании, какое вы в это вносите… Видите ли, здоровым людям старше двенадцати лет я никогда не отвечаю на вопросы:
Что (с ним, с ней) делать? Как убедить, внушить, повлиять, воздействовать? Как добиться, воспрепятствовать, не допустить?..
Все эти вопросы из вашего письма я вычеркиваю.
«Так ведь ничего больше не остается!» — воскликнете с разочарованием вы.
Остается. И как раз главное и единственно ценное.
Манипуляторские головоломки вам не решить, ухищрения не помогут. Помочь может совсем иное…
…Расскажу про Двоих, которым я восторженно завидую до сих пор, хотя их давно нет в живых.
Они прожили вместе около тридцати лет. Он музыкант, она школьный учитель. Материальная сторона существования была скромной, если не сказать плачевной. Нужда, неустройства, болезни. Из трех детей потеряли двоих, третий оказался душевнобольным (я был его доктором).
Два сложных характера, два сгустка истрепанных нервов: один взрывчат, неуравновешен, другой подвержен тяжелым депрессиям. Интересы значительно различались, интеллектуальные уровни относились
