Королю медицинский журнал с фотографией мальчика. Журнал был напечатан на тарабарском языке, и Арви переводил — он, оказывается, знал и тарабарский язык, — что мальчик, изображенный на картинке в журнале, родился совсем без ушей.
— Видишь? — воскликнул Арви. — Совсем нет ушей и то живет, улыбается даже.
Предаваться долго мыслям о значении в жизни пропорциональности форм тела Королю было некогда наблюдений и открытий с каждым днем прибавлялось.
Арви жаждал подвигов. Арви готовился стать путешественником, открывателем новых земель. Он неустанно убеждал Короля готовиться к трудностям дальних дорог в пустынях, во льдах и убеждал его закаляться по системе Роальда Амундсена. Тот уже в детстве спал без одеяла при открытом окне зимою и совершенно не боялся холода. Он, Амундсен, совершал долгие лыжные походы по лесам и горам и специально выбирал самые трудные местности, чтобы стать натренированным.
Король честно признался, что на лыжах еще никогда в жизни не ходил, но ходули были, и на финских санях он самостоятельно съездил в деревню Звенинога.
Однако спать без одеяла он попробовал, и даже при открытой форточке, затем форточку решил все- таки закрыть, но без одеяла лежал довольно долго, возможно, он бы и до утра смог, но никак не засыпал: сон не шел, и было такое ощущение, словно он, голый, выставлен на витрине. Наконец, покрутившись достаточно, взял одеяло. В конце концов, необязательно всем людям быть путешественниками. И вообще, подвиги не очень волновали Короля. Может, чтобы привлечь внимание Эльны… Наконец Арви ему объяснил:
— Здесь скоро некуда будет податься, куда ни сунься, часовой не пускает. В замок уже давно нельзя: там солдат с винтовкой у входа… Хочешь, побежали в немецкий яхт-клуб?
И Король с Арви побежали в немецкий яхт-клуб. Летом он пустовал, и ребята, то есть народ Тори, были здесь хозяевами, играли в полицейских и гангстеров, гоняясь друг за другом, стреляя из деревянных ружей. Теперь же оказалось, что и их клуб занят, и здесь стоял солдат с винтовкой. Увидев прибежавших ребят, он погрозил им пальцем и сказал короткое слово, из которого Король запомнил лишь первый слог «не…». Тогда они побежали к эстонскому яхт-клубу, здесь то же самое. А ведь раньше проход к обоим яхт- клубам был открыт для всех.
— Вот видишь, — торжествовал Арви. — В городе уже нет ничего интересного, никуда не пускают. Куда еще пойти? — он вопросительно уставился на Короля, показывая всем своим возмущенным видом, что куда-то нужно все же пойти во что бы то ни стало, потому что идти все равно куда — это в жизни самое главное дело.
— Я же тебя зову не подвиги совершать — какие подвиги! Я так зову, просто немного попутешествовать. Надо куда-нибудь идти. Давай?
— Куда?
— Просто возьмем и пойдем, например до Сухого Места, это всего шестьдесят километров. Если удастся, перейдем залив, а там видно будет.
— Искать будут. — Король представил, что за шум поднимет Хелли, если он не заявится вечером домой.
— Где это будут искать! — изумился его наивности Арви. — Сейчас каждый день кто-нибудь исчезает, а где искать? Моему отцу один агент объяснил: исчезают потому, что не хотят оставлять следов. Мы тоже можем следов не оставлять.
Король вспомнил про господина Векшеля и поинтересовался:
— Очкастый агент, лысый? Он к нам тоже ходит, за «Филипс» и зингеровскую машинку берет…
— А я его видел, когда он из замка выходил. Ты подумай, нам туда «не…», а ему можно. Хотел бы я знать, кому там в замке зингеровская машинка понадобилась… Мы же вернемся, — убеждал Арви без перехода. — Немного помотаемся и вернемся. Здесь нигде не пускают. Хочешь, пойдем вот сейчас в сад Раджиевского?
Сад Раджиевского — целый парк. Летом сюда ребята ходят яблоки рвать. Все здесь растет дико, за порядком никто не следит, так что приходи и бери, если нравится и сможешь перебраться через высокий каменный забор. Это неподалеку от замка, в сущности, рядом с парком, с южной стороны. Здесь большой каменный дом и сад профессора Раджиевского. Дом огромный, целая больница, вроде бы тоже грязью лечат людей. Но дом давно необитаемый, потому что Раджиевский, говорят, уехал за границу и все тут бросил. Сторож был. Старшие ребята рассказывали, что однажды закрыли его в сторожевой будке, подперли дверь палкой — изнутри не открыть и спокойно, прямо перед его носом срывали яблоки, в то время когда сторож в будке рвал и метал.
Король и Арви побежали через городской парк к саду Раджиевского, в котором и в зимнее время лазать было интересно, но… в него уже нельзя было попасть: поверху высокого забора тянулась колючая проволока. Когда же они прибежали к воротам, увидели солдата с винтовкой. Тут же повернули назад и побежали прочь.
— Ну! Видал? — ехидно спросил Арви. — А ты сомневался… Здесь же на каждом шагу «не…». Сейчас вообще такие происходят вещи, — он безнадежно махнул рукой, — сам видишь, везде «не…» да «не…». А знаешь, что это означает? У тебя язык не выговаривает? У меня тоже с трудом, но отец научил, и получается нельзя. Русское слово… «нель» и «зя» означают — не суй носа, а то получишь.
Король пришел домой совсем растерянный, не зная, на что решиться. Хотел было взять велосипед Хелли, чтобы во дворе поучиться кататься, во дворе почищено, но снег есть, а это хорошо — не так больно падать, чище к тому же. Алфред был дома. Увидев, как Король тащит во двор велосипед, сказал:
— Нельзя. Неси обратно.
Король взглянул на него недоуменно, и он, уже строже, повторил:
— Неси обратно, не слышишь разве?
Король не стал выяснять, почему всегда можно было, а теперь… «…льзя», но что Арви прав, сомневаться не приходилось. Везде нельзя. Чтоб язык отсох у того, кто это слово впервые произнес!
На следующий день они с Арви обо всем переговорили и решили. Затем отправились в путь.
Как одевались короли в юности? Все видели картинки в книге «Принц и нищий». Примерно так же, как летом, так и зимою одевался Король Люксембургский. Летом это были короткие штанишки, майка и более ничего; осенью да весною — короткие штанишки и шерстяные чулки-гольфы, то есть чулки до колен, ботинки, которые вечно «горели». Зимою же это были все те же короткие штанишки, но уже длинные шерстяные чулки, естественно, ботинки, шерстяной пуловер, связанный Хелли, курточка из синего твида и вязаная шапочка с помпоном на макушке. Не то чтобы шикарно, но прилично вполне. Варежка, правда, была одна на две руки, вторую он где-то потерял, а сказать об этом Хелли не рисковал. Пустяки! С одной вполне можно обходиться.
Арви из них двоих больше смотрелся королем: щерстяные брюки, шикарные ботинки из свиной кожи, полушубок, каракулевая шапка, которую он обычно не носил, две варежки… Главное, он догадался хоть продуктами запастись, они у него помещались в карманах полушубка. А в носовом платке — в отличие от Короля он пользовался носовыми платками — у него были завернуты деньги: два рубля и одна крона, как известно, и рубли и кроны были одновременно в ходу и, как сказал Тайдеман, имели одинаковую стоимость. Таким образом, можно было сказать, что в носовом платке Арви были завернуты три рубля, но можно было также сказать — три кроны. Как кому нравится. Это была огромная сумма, потому что — Король это отлично знал! — за один цент в любом магазине отвалят приличную порцию конфет, следовательно, то же самое и за одну копейку, а здесь… три рубля или кроны — состояние!
Они шли пешком. Арви ликовал и беспрестанно болтал о том, как они станут великими путешественниками. На земле еще много неоткрытых мест, островов. Но, чтобы добиться успеха, надо постоянно тренироваться. Он даже предложил добираться до Сухого Места бегом. Но нет, Король не забыл его лекцию о непропорциональности и прочих неудобствах, связанных с этим, — бежать он не станет. Тем более что на душе у Короля было тревожно и неопределенно: с одной стороны — привет школе! С другой… чем все это кончится? Об Алфреде и Хелли ему думать не хотелось, но когда Эльна узнает, что он пешком дошел до Сухого Места, кто знает…
Прошагав весьма энергично километров шесть-семь, они незаметно для себя сбавили ход, а еще через километр, когда их перегоняли чьи-то сани и лошадь призывно заржала, они тоскливо посмотрели вслед. Король не решался сказать, что уже порядочно устал. Арви тоже… Хотя и собирался недавно весь
