пускай даже мысленно, проявил фамильярность в отношении своего наставника и покровителя; а между прочим, в других людях он подобное качество презирал.
А в это время команда, помогавшая выжимать из Валентина информацию, уже была далеко.
После того как Корнев подсыпал своему другу в коньяк порошок, а затем открыл дверь ребятам из группы, все пошло как по маслу. Корневу тут же ввели препарат, стерший из его памяти задание и результаты встречи с Вышевым, а затем приступили к допросу Валентина. Одного укола оказалось достаточно для того, чтобы Вышев разговорился. Внешне он пребывал в полном сознании и все понимал, а буквально через несколько минут после инъекции им овладело чувство радости и свободы, сменившееся ощущением полета. Его начали расспрашивать о подробностях детства. Вопросы следовали один за другим, как и ответы. Несколько раз Вышев перебивал Эйтана, ворчливо сетуя на недостаточно быстрый темп вопросов. Он буквально захлебывался от желания поделиться всеми своими знаниями.
Но Эйтан не дал Вышеву перехватить инициативу. Позднее он рассказывал, что такое бывает: объект, подсознательно понимая, что из него вытянут все, что он знает, также подсознательно пытается увести следователя от главной темы. Я удивился, когда услышал в середине допроса, как Эйтан успокаивающе говорит Вышеву, что никаких тайн ему от него не нужно, они дружески беседуют, и пускай Валентин расскажет только то, что сам хочет. А Вышева несло и несло.
Так продолжалось больше десяти часов. Затем Эйтан мастерски провел заключительную часть операции, внушив Вышеву, что никакого допроса не было. Он объяснил нам, что стереть память невозможно, но можно заставить человека поверить в то, что чего-либо (в нашем случае – встречи) вообще не было. Кроме того, ровным и очень уверенным голосом Эйтан сказал Вышеву, что его опасения по поводу нового сотрудника безопасности абсолютно верны. Груздев непригоден к этой работе, в чем очень важно убедить профессора Страхова. Я только улыбался, слыша слова Эйтана, ведь именно своего увольнения и добивался.
Результат действительно превзошел ожидания. Вышев не только поведал нам историю создания секретных приборов на основе торсионных полей, но и сообщил имена ученых, участвующих в разработке. И не просто имена, а дал подробнейшую характеристику каждому из них, включая научный потенциал и возможность вести проект, добавив массу подробностей личного характера, в том числе семейное положение и домашние адреса. Возможности памяти Вышева оказались намного выше моих предположений, а сам допрос – фантастически эффективным.
Рассказал он также, что за ходом работы внимательно следит заказчик, и в институт уже дважды приезжали представители отдела стратегических разработок Генштаба. Они были очень довольны первым заказом, выполненным три года назад. Тогда с помощью этих новых полей удалось обработать сталь и получить особо прочный сплав. Затем из него сконструировали аппарат «Крот» – новое секретное оружие, успешно прошедшее испытания в боевых условиях в дивизии особого назначения в городе Белогорске недалеко от китайской границы.
В институте бывал сам генерал Волков, в последние годы занимавший пост начальника отдела разработок перспективных видов вооружения в Министерстве обороны. Именно от него зависело, как и чем будет вооружена Российская армия в ближайшее десятилетие. Он отвечал за распределение бюджетов на разработки и к тому же, имея опыт работы с институтом и считая новые аппараты особо важным оружием будущего, не жалел средств. В помощь изобретателю новой технологии профессору Агудану, ученику профессора Шляпова, направили лучших специалистов института. Ученые работать умели, и считалось, что буквально через год-два испытаний аппарат будет готов к серийным испытаниям. Правда, один лишь профессор Агудан знал подробности всего проекта в деталях и мог довести его до конца. Остальные только помогали.
Но в то, чтобы россияне продали это чудо техники кому бы то ни было, не верилось. Слишком уж нелогично! Советский Союз и в прошлом никогда не поставлял новейшее оружие за границу, не говоря о современной России. Видимо, здесь намечался какой-то иной ход. В том, что утечка информации существовала, причем именно из института, никто не сомневался. Но куда и от кого эта информация поступала, оставалось неизвестным.
После тщательного изучения результатов допроса в Тель- Авиве сошлись на версии, что кто-то из руководства Министерства обороны России на свой страх и риск пытается проконтролировать разработку аппарата и продать его на сторону, имея сообщника в лаборатории. Но кто он? Вышев этого не знал, следовательно, не узнали и мы. Секретность проекта была столь высокой, что Вышев не знал самой сути изобретения, а только догадывался о ней, о чем с гордостью сообщил во время допроса. Но даже чиновник самого высокого ранга не смог бы действовать в одиночку, наверняка он имел сильную поддержку наверху. Это предстояло выяснить, поскольку обычные проверки ничего не дали. Приборы, построенные благодаря новой технологии, официально не существовали. Необходимо было срочное дополнительное расследование…
Уже на следующий день после допроса вся добытая информация лежала на столе перед Альвенслебеном. Он понимал, что любые попытки доработки и продажи приборов необходимо пресечь, и знал, как это сделать. Просмотрев список, он переформатировал его не в алфавитном порядке, как Эйтан, а по степени важности участия в проекте каждого ученого. Немного поразмышляв, Альвенслебен поставил около каждой фамилии какой-то одному ему понятный значок – код будущей акции. Старик улыбнулся. Он вспомнил, что подобную операцию однажды уже проводили, и весьма успешно. И сделал это Моссад в 1962 году.
21 июня 1962 года, во время военного парада по случаю десятилетия Египетской революции, президент Насер сообщил о новом оружии, предназначенном для борьбы с Израилем – ракетах, способных поразить любую точку в недавно созданной стране. Согласно оперативным сводкам Моссада, вот уже почти пять лет египтяне всеми силами пытались заполучить информацию о технологии их производства. По словам Насера выходило, что это удалось. Собственных ученых, способных разработать подобное оружие, в Египте, разумеется, не было, поэтому обратились к немцам. Поняв, что намерения Насера серьезны, в Моссаде тут же организовали специальную оперативную группу, целью которой стала ракетная программа Египта. Группа начала следить за участниками проекта как в Египте, так и за его пределами.
Уже через месяц после начала слежки удалось перехватить письмо профессора Вольфганга Пильца директору египетского ракетостроительного завода, тоже немцу. То т благодарил за доверие, ибо к нему обратились как к консультанту и за решение возникающих проблем обещали хорошо заплатить. От таких финансовых предложений даже неплохо оплачиваемый университетский работник отказаться не в силах. Пильц подробно ответил на заданные вопросы.
Изучив текст письма, аналитики Моссада без труда поняли, что Египет планирует изготовить девятьсот ракет и оснастить их боеголовками с химическим и биологическим оружием. Оказалось также, что полным ходом идет строительство трех секретных заводов для производства двигателей и корпуса ракет среднего радиуса действия, работающих на жидком топливе, а также средств управления ими. А все недостающее, что в Египте не производили, закупалось в Европе через подставные компании.
На этом этапе оставалась только одна проблема: не получалось разработать систему наведения. В лабораторию Пильца в Германию направили специальную группу, которая сфотографировала необходимые документы и привезла их в Израиль. Поняв, что программа создания ракет действительно идет полным ходом и в случае успешного выполнения станет угрожать самому существованию Израиля, на совещании у премьер-министра решили остановить ее любыми способами.
Через месяц интенсивной работы Моссад вышел на австрийского ученого Отто Йоклика, сообщившего, что египтяне планируют создать ракеты, несущие химическое и биологическое оружие. Они также собираются начинить ракеты радиоактивными отходами и взорвать над Тель-Авивом, чтобы заразить смертоносными изотопами всю центральную часть Израиля, сделав ее непригодной для жизни. Это уже выглядело смертельной угрозой, и в Моссаде к решению данной проблемы привлекли особый отдел. Его сотрудникам поручались так называемые «деликатные дела», когда требовалось чье-либо физическое устранение. В итоге первым без следа исчез доктор Хайнц Круг, руководитель завода по производству ракетных двигателей в Мюнхене. Затем куда-то запропастились два его ведущих помощника. Их тоже так и не нашли, и завод остался без руководства. В доктора Ганса Кляйнвахера, специалиста по электронике,
