— Кэтрин, тебе не стоит огорчаться из-за меня.
— Но я так хотела бы тебе помочь. И не могу этого сделать, потому что ты мне не доверяешь.
— Помощь нужна не мне, а тебе. Мы в моем мире, а не в твоем.
— Да, я знаю, что обязана тебе жизнью.
— Да нет, дело не в этом. Это вопрос выживания. Чтоб выжить, тебе нужен и я, и это жилище.
— Но я хочу оставаться здесь не больше, чем ты хочешь спускаться с гор.
— Из-за меня?
— Из-за многих вещей.
— Скажи мне, из-за каких.
Ох, ну как же объяснить ему, что там, внизу, ее ждет целый мир? Мир, сотканный из стольких составляющих, что в двух словах этого не передать!
— Я бы позволил тебе просигналить вертолету, если бы дело касалось только тебя.
— Действительно позволил бы?
— Конечно, я бы этому не обрадовался, — признался он.
— Вот видишь, Брук, в том-то и дело.
Ей пришлось быть грубой, даже жестокой с ним, но это было необходимо. Он должен был понять ее чувства.
— У тебя есть друг? — внезапно спросил он. Да, Брук не скрывал хода своих мыслей.
— Был, — честно призналась она. — Но в данный момент нет.
— Я подумал, что, может, ты из-за него не хочешь остаться здесь со мной.
— Да, я знаю, о чем ты подумал. Но дело не в этом.
— Тогда я ничего не понимаю. Кэтрин охватило уныние.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом. Немного помолчав, Брук попросил.
— Расскажи мне о своей жизни. Я ведь ничего о тебе не знаю, только то, что ты из университета.
Кэтрин с облегчением вздохнула.
— Ну, я выросла на ранчо у бабушки, в Орегоне. Я не городская.
— А я и не думал, что ты городская. Я несколько раз бывал в Портленде, и мне этого хватило, чтобы понять, что люди там совсем не такие, как в Кейлоуне.
— Наверное, мое сердце все еще на ферме среди ковбоев.
— Расскажи мне о своей семье.
Кэтрин рассказала Бруку о своем детстве, проведенном с бабушкой.
— Ты часто ездишь на свое ранчо? — спросил он.
— Да уж давно там не была. Как-то проезжала мимо, почувствовала укол ностальгии.
— А бабушки тебе очень не хватает?
При мысли об этой старушке глаза Кэтрин наполнились слезами.
— Не представляю, как вообще ты можешь жить здесь, в полном одиночестве.
— Ну, теперь-то я не один, да и ты — не одна. А ты любила своего друга?
— Думала, что любила. Но, наверное, недостаточно.
— А что произошло между вами?
Кэтрин видела, что Брук действительно хочет узнать о ней как можно больше.
Вообще-то, ей вечно не везло с мужчинами. Все старшие классы она была влюблена в парня, плененного другой. А в колледже вокруг нее вилось слишком много ухажеров, и ей казалось, что у всех на уме только одно. У нее было несколько друзей, но мужчина, который ей был нужен, все не попадался.
В последнее время она встречалась с Фрэнком Хоуки, начинающим хирургом. Он был серьезным человеком и действительно хотел связать с ней свою жизнь. Вот Кэтрин и решила, что именно он-то ей и нужен. Последние несколько месяцев они жили вместе, а потом Фрэнк закончил ординатуру и подался в американский госпиталь в Бейрут. Он звал ее с собой.
— Но я решила не ехать с ним сразу, а сначала завершить свою работу. Однако разлука с ним показала, что я жаждала вовсе не таких отношений.
— Может, ты все-таки его не любила?
— Может быть.
Они молча посмотрели друг на друга.
Кэтрин доела несколько кукурузных зернышек, остававшихся на ее тарелке, и отложила вилку.
— Ужин был превосходен, спасибо. Раз ты готовил, я уберу.
Они оба встали.
— Нет-нет, ты отдохни, а в следующий раз я буду готовить, а ты — убирать.
— Вы так обычно с Фрэнком делали?
Она кивнула и вышла из-за стола.
Мытье посуды не заняло у Кэтрин много времени, так что она скоро вернулась к Бруку.
— Надеюсь, наша беседа не очень тебя опечалила, — сказал он.
— А я что, кажусь печальной?
— Да.
Странно, до чего же откровенны они были друг с другом! С Фрэнком, например, они всегда говорили недомолвками, и истинный смысл сказанного вечно приходилось выискивать в подтексте. Единственный человек, который был столь же откровенен с Кэтрин, давно умер. То была ее бабушка.
Брук поднялся и неожиданно взял ее за плечи.
— Я не хочу, чтобы ты грустила, Кэтрин.
— Да это пустяки. Просто в последние несколько дней на меня столько всего навалилось. — Она нервно улыбнулась.
Брук взял девушку за подбородок.
— Ну вот, теперь он немного лучше. А был таким распухшим. Видела бы ты, сколько на тебе было крови, когда я вытащил тебя из реки! Я тогда подумал, что ты умерла.
Он легонько коснулся ее щеки кончиком пальца, и девушка вздрогнула. Она чувствовала, какие токи исходят от Брука, и отлично понимала, чего ему стоит сдерживать себя.
— Ты расстроилась, когда я сказал, что ты нравишься мне?
Кэтрин покачала головой — в его глазах все так ясно читалось, и это одновременно и пугало, и притягивало ее.
— Ты такая красивая, Кэтрин.
Она замерла. Одна ее половина хотела слиться с ним в объятии, другая — была в ужасе от того, к чему это могло бы привести.
— Я смотрел на твои губы, когда ты спала. Мне очень хотелось их поцеловать. Но я подумал, что не могу этого сделать, потому что не знаю тебя. Но теперь я тебя знаю. И еще сильнее хочу поцеловать.
Похоже, Брук не замечал того, что она дрожит всем телом.
— О чем ты думаешь? Разве это хорошо? — срывающимся голосом спросила она.
Вместо ответа Брук прижал девушку к себе. Ему не пришлось прилагать никаких усилий. Очарованная им, она была не в силах ему сопротивляться.
Брук наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.
Кэтрин не оттолкнула его. Она дала ему целовать себя, восхищаясь, как, подобно паутине, оплетают ее лицо борода и усы Брука. Губы его были влажными и чувственными.
Кэтрин ощутила покалывание в груди. Теперь он уже жадно целовал ее, а язык его проникал все глубже и глубже. Его набухшее естество вернуло ее к реальности. Она не должна была поддаваться ему. Ни к чему, кроме как к беде, это не могло привести. Кэтрин собралась с силами и заставила себя высвободиться из его объятий.
— Нет, — пробормотала она, — Брук, мы не должны.
Несмотря на ее протесты, он начал покрывать поцелуями ее шею.
— Нет! — уже во весь голос закричала она.
Брук столь быстро освободил ее, что она чуть не упала.
— Что случилось?
— Я не хочу, чтобы ты целовал меня.
