– Никогда, ни о ком, только про вас.
– Ничего не понимаю...
Убедившись, что в спальне панели двигаются как по маслу, Дмитрий направился в гостиную.
И там отрегулировал окно.
Она, как обычно, протянула чаевые, но он попятился, сжимая в руках спрэй и повторяя:
– Нет, нет, пожалуйста, нет, спасибо, нет...
Она не настаивала.
Когда он ушел, стала заканчивать уборку.
Зазвонил телефон. Венди... поблагодарила за приятный вечер. Еще поболтали. О том, что Джун стала лучше выглядеть, что у Тамико и Гэри – флирт не флирт, роман не роман, но что-то в этом роде.
Еще звонок. Тамико... с ней поговорили про Стюарта и про Венди.
Джун тоже не заставила себя ждать. Опять обычный треп пошел. Потом она сказала:
– Джун, знаешь, хочу выяснить, кто владелец этого дома. Разузнай телефон директора строительной фирмы, можно подрядчика. А лучше оба.
– Хорошо. Думаю, в 'Сивитасе' знают все.
– В понедельник собираюсь позвонить управляющему, – сказала она. – Но он в одном офисе с той женщиной, которая мне показывала квартиру, так что, думаю, знает не больше ее. Что касается юристов, думаю, они не в курсе. Позвоню тебе еще раз в понедельник. Жди моего звонка.
– А с чего это ты вдруг? Рассказала про разговор с Дмитрием.
– Интересное кино! Почти как в 'Хозяине Лидии'.
– 'Хозяине Оливии', – поправила она. – У Лидии был врач. 'Врач Лидии'.
– Без разницы. Не хочешь завтра вечерком поиграть в скрэббл[4]? Говорят, будет дождь. Поль собирается прийти.
Вопрос оставили открытым.
Ну, Дмитрий, удружил...
Впрочем. Дмитрий тут ни при чем. Сам велел Эдгару проявить о ней экстразаботу. Ну, идиот! Будто кто- то собирается здесь ее обижать или с лестницы сталкивать.
Пора принимать меры. Хочешь – не хочешь. Во всяком случае, не дожидаясь понедельника.
Эдгар, конечно, каменная стена. Барри Бек – вообще ничего не знает. А она тем временем свяжется по телефону с Домиником Микеланджело. Неизвестно еще, будет ли он изображать 'великого немого', а то возьмет и клюнет на ее рулады. У него не заржавеет, тот еще гусь.
Когда-нибудь была она на ТВ?
Похоже, была. Бойко так вещала в прачечной.
Увидит его на видеопленке в постоянном контакте со стаканом? Ну и что? В наши дни все со стаканом...
А вдруг удивится – Микеланджело, в сорок лет, и на пенсии живет на Бимини.
Завтра будет поздно. Меры нужно принимать сегодня. Завтра, возможно, отправится играть в этот скрэббл и вполне может остаться там на ужин.
С одной стороны, он этого хотел. Точно знал. Прекрасно знал даже – почему. Зачем иначе вести наблюдения за потугами д-ра Пальма в течение трех лет, если после этого не научиться разбираться хотя бы в себе самом.
Выбора она ему не оставила. Увидит на экране – раструбит направо и налево. Такую шуструю не купишь! А с ним все будет покончено. Обвинят, что и сердечный приступ Брендана его рук дело. Впрочем, делом больше, делом меньше – не играет роли.
И вообще – это уже не паранойя, это меры предосторожности.
Он предельно хладнокровен. Обдумал все, со всех сторон, пока она убирала квартиру и ходила в магазин. Дейзин папаша, из самого Вашингтона, рассказывает про изнанку ближневосточного кризиса, а Дейзи и Гленн и уши развесили. Черт с ним, с кризисом! И записывать его ни к чему!
Решил, с чего начать и как приступить к делу, обдумал все до мельчайших подробностей, до самых незначительных деталей. Главное – спокойствие.
Пошел в магазин. И самому не мешает чего-нибудь купить в дом. Торопясь шел по Мэдисон, надеясь, что не столкнется с ней лоб в лоб.
Видел, как она вышла из магазина, как зашла в дом.
Опять сидела за письменным столом, все над той же самой рукописью, что и всю неделю.
Он поставил бутылку в холодильник.
Наблюдал за ней, ждал.
Позвонил в 5.08. У нее и у него на часах было именно столько, когда она закончила редактировать коротенький текст на странице перед следующей главой. Фелис спала, свернувшись клубком посередине кровати. Они обе у него на '1'. На '2' – никого и ничего.
Она повернулась лицом к телефону, стоявшему на том краю стола, что ближе к окну, в тот самый
