«Что же с ней делать, — с досадой думал Вадим. — Как я лоханулся! Вернуться в парк? Та, необходимая мне, наверное, ждет, моргает, не понимает, куда запропастилась подруга с коляской. Черт! А если уже ринулась в милицию? А с этой что?»
Вадим с тоской подумал о пистолете, об отличном пистолете, даже можно и без глушителя — тут, в лесу, кто услышит. Но у него был только острый нож, в обращении с которым Вадим не добивался особенного блеска, не его это был профиль, и поэтому мысль о необходимости сейчас расправиться со случайной свидетельницей вызывала отвращение. Будет вопить, вырываться, кататься по земле, слезы, кровь, грязь. Вадим задохнулся от омерзения и поморщился.
Таня видела его брезгливую гримасу. Страх парализовал, несмотря на гневные окрики, которыми она внутренне пыталась подтолкнуть себя. «Думай о ребенке, идиотка, — твердила Таня, медленно углубляясь в лес под холодным, изучающим взглядом похитителя, с трудом переставляя ватные ноги и теребя Олесину сумку на плече. — Вспомни, чем ты занималась четыре года! Захват, бросок, захват, бросок… О-хо-хо, у меня не получится. Сумка еще эта дурацкая… Куда ее деть?» Вадим не понял, что произошло. Он словно наткнулся на девчонку и тут же кубарем покатился по земле, хватая губами воздух и матерясь. А она уже продиралась, через лес, шумно дыша и стремительно удаляясь от поверженного противника. Вадим резво подскочил, но дьявольская боль в колене, острая и обжигающая, как раскаленная игла, заставила его умерить прыть. Сделав несколько мучительных шагов, он понял, что проклятой девчонки ему все равно не догнать, и повернул в сторону брошенного автомобиля.
— Ребенок! — напомнила Олеся уже сама себе, а не парням. После бутылки шампанского приключение казалось ей не столь диким и ужасным, как раньше. Гена дружественно обнимал ее за плечи, Федя подбирался к границе города, а в сумке ждали своей очереди нераспечатанные бутылки.
«Ладно, — подумала Олеся, с трудом заставляя себя не спать. Глаза почему-то закрывались сами собой. — Танюша ведь не бросит Валерку? Конечно нет! Что же я так беспокоюсь! Ну, немножко подождет! А я скоро вернусь. Они вернут меня обратно. Не звери ведь, обычные парни. Только немного пьяные».
— Давай еще по одной, — промямлил Гена. Олеся уже без воплей приняла из его рук очередную бутылку. Ледяное пенное шампанское было чудесно, Олеся впервые в жизни пила его прямо из горлышка.
— А мне? — спросил Федя и протянул руку. Олеся вставила в раскрытую квадратную ладонь свою бутыль.
— Кофтулька у тебя — опупеть, — прошамкал Гена, склоняя голову на Олесино плечо. — Все равно что нет. Тоже муж-полковник подарил? Смелый мужчина. Уважаю его.
Олеся попыталась придержать голову Геннадия, которая моталась из стороны в сторону, но безрезультатно.
— Не падай! — разозлилась она. — Не падай, болван! Я сама сейчас упаду.
Олеся взяла руку Гены и минуту в недоумении смотрела на его часы, пытаясь сообразить, что значит, когда большая стрелка находится около двенадцати, а маленькая — на четырех. «О, — поняла она наконец, — четыре! Скоро кормить Валерку! А я все еще неизвестно где!»
Олеся хихикнула, удивляясь факту, что она умудрилась так ловко бросить ничего не подозревающую Таню с малышом в парке. Она была основательно пьяна.
Двухэтажное здание поста ГАИ на выезде из города заполнилось тихим гудением кондиционеров. Сержант дорожно-патрульной службы Павел Кайтуков с сожалением выполз на улицу, огляделся и запоздало схватился за полосатый, как хвост енота, жезл: стремительный джип, игнорируя знак «стоп», промчался мимо.
— Не дергайся, — спокойно остановил Пашу коллега, старшина Смоляков. Пусть себе едет.
— Знакомая тачка, что ли?
— Знакомая, — кивнул Смоляков, зевая и отгоняя муху. — Дочка мэра.
— А-а… И часто она так носится на своем джипе?
— Не часто. Но номер я запомнил.
— Останавливал?
— Один раз. Ремень не пристегнула.
— Ну и как она? Молодая?
— Молодая, — согласился Смоляков, почесывая живот. — Даже очень. Лет шестнадцать.
— Да ну! Свеженькая такая! — восхитился Паша.
— А по правам — двадцать два выходит.
— Э-э… Ну, не очень свеженькая. Секонд-хэнд.
— Дурак ты. Самый сок.
— Симпатичная?
— Да… — сказал Смоляков, подумав. — Вообще кукла.
— Все-таки надо было догнать и остановить, — с сожалением вздохнул Паша. — Остановить и осмотреть.
— И не лень тебе по такой жаре суетиться?
— И оштрафовать.
— Приключений ищешь? — усмехнулся Смоляков. — Так вон мотоцикл, догоняй.
— Что я, дурной? Я пошутил, — пожал плечами Паша, воткнул в рот свиристелку и засвистел, как чайник на плите. Утлый «москвичек» послушно взрыл шинами асфальт возле строгого сержанта Кайтукова.
Гена спал на Олесиных коленях и храпел басом.
— Федя, отпусти, — без надежды попросила Олеся и едва не врезалась в переднее сиденье от резкого торможения.
— Давай вали, — с трудом просипел Федя, останавливая джип. Язык его не слушался, автомобиль тоже. Джип стоял не совсем на обочине и больше перпендикулярно, чем параллельно потоку машин.
Олеся с ужасом посмотрела на грохочущий «КамАЗ-5511», едва не раздавивший их, и, отодвинув тяжелого Гену, выбралась на волю. Федино лицо в просвете окна мелькало и расплывалось.
— Отдай машину, а?
— Зачем тебе? — не понял Федя.
— Ну… — Олеся глубоко задумалась. Зачем? — Она ведь дорогая… Тебе ни в жизнь столько не заработать… не зата… не заработать. Да.
— Отстань, ладно? — вяло буркнул Федя и упрямо взялся за руль.
Олеся отодвинулась в сторону, чтобы не погибнуть под колесами. Джип несколько раз дернулся — у Феди по пьянке обнаружились проблемы со сцеплением, и это страшно развеселило Олесю. Она пошла вдоль пыльной автострады, хихикая и оглядываясь на свой автомобиль и представляя, как удивится Таня, увидев ее в таком непотребном виде.
…Водитель ярко-красного грузовика «вольво» с белыми надписями «Кока-кола» на бесконечно длинном кузове с улыбкой смотрел на пьяную полуголую малютку, которая, вытягивая шею, заглядывала в кабину и просила «довезти до города». Если бы его, водительская, дочка рискнула отправиться на улицу в таких бесстыдных трусах, он задал бы ей ремня.
— Вина, что ли, нахлесталась? — спросил он у беспричинно хихикающей крошки.
— Шампанского, — улыбнулась Олеся. — У меня ребенок в парке остался…
— Сама ты ребенок, — ухмыльнулся водитель. — Как же тебя занесло в таком виде к черту на рога? Эх, дурочка…
«Конечно дурочка, — подумала Олеся, приваливаясь к мягкой спинке. — Но я же не виновата. Совсем ни в чем не виновата». Она закрыла глаза и вздохнула.
Глава 11
Таня брела по лесу и рыдала, размазывая слезы по щекам. Ей было страшно за Валерку. «Ты должна была бежать к машине, — твердила она себе, словно обвинения в собственный адрес могли что-либо
