«Прелесть» смотрела на меня влюбленными глазами, моргала, похрюкивала. Ну, конечно! Дети ко мне липнут: природа не терпит пустоты, а в моем сердце – зияющая черная пропасть, образовавшаяся после того, как оттуда жестоко вырвали Анюту. Поэтому я и притягиваю младенцев словно магнит.
– Юлия Андреевна, возьмите его. А мы сообщим маме ваш телефон.
– А если она еще неделю не выйдет из больницы?
– Но к вечеру-то, я думаю, в себя придет! И сообразит, куда пристроить ребенка. Юлия Андреевна, на вас вся надежда! Смотрите, у меня еще семь пациентов на сегодня записано. Девочки у нас совершенно неопытные в плане обращения с детьми – они и памперс-то не поменяют. А у вас богатая практика. Я бы совершенно спокойно доверила вам собственного ребенка.
(Так как Анна Борисовна уже два года заботится о состоянии моих бивней, она знакома с некоторыми фактами из жизни пациентки.)
– Пожалуйста!
– Ладно, беру.
– Ура! Вот спасибо! – обрадовался персонал «Жемчужины», все заулыбались, зашевелились.
Какие ловкие! Спихнули с себя ответственность, избавились от розовощекого балласта!
– Только обязательно запишите мой телефон, – напомнила я девицам.
– Да он же в вашей карточке записан!
– И сотовый.
– Сотовый тоже есть. У вас не менялся номер?
– И адрес!
– Есть адрес, есть. Спасибо вам огромное, Юлия Андреевна!
За услугу, оказанную мной «Жемчужине», нужно было вытребовать себе бесплатный «пульпит». Нет, а что? Вполне могли бы не брать с меня за лечение – ведь я освободила им руки! Но нет, заплатила, как миленькая, целых три тысячи. Мой бюджет трещит по швам, его, как снасти старого рыбака, пора сшивать леской… Более ловкая особа тут же поставила б свои условия и сэкономила три штуки. Ах, нет! Нормальный человек вообще не ввязался бы в эту игру: брать на себя ответственность за чужого младенца – это слишком серьезно и хлопотно. Но я вызвалась нянчить ребенка, и совершенно бесплатно!
Наверное, мама не далека от истины, когда называет меня дурой. Ведь я и так сгибаюсь под тяжестью неразрешимых проблем – зачем мне вдобавок этот карапуз?!!
Понимание того, что я вляпалась в очередную авантюру, пришло через пятнадцать минут. Люлька оттягивала руку, локоть ломило, по спине сползали капли пота. Малыш жмурился от яркого солнца и начинал беспокоиться. Мы двигались в сторону автобусной остановки.
Но у него какая-то деловая встреча. Вряд ли он обрадуется, услышав, что я до вечера подписалась исполнять роль няньки при чужом младенце. Опа! А если нам оставят ребенка и на ночь? Это будет весело…
Да, Никита будет недоволен, если я вырву его из офиса в самый разгар переговоров… Но, надеюсь, он не испепелит меня уничтожающим взглядом из репертуара Маргариты Эдуардовны Бронниковой? Надеюсь, не назовет, как она, безмозглой курицей?
Ох, этот карапуз вместе с его космическим креслом такой тяжелый! Но потрясающе симпатичный – гладкие розовые щечки, белобрысый хохолок, большие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Только у малышей бывают такие невероятно густые и черные ресницы… Как там его мама? Выкарабкается ли?
Недовольство собой (ну почему я всегда с готовностью соглашаюсь на роль затычки в каждой бочке?!) переплеталось с нежностью к малышу, забытому в холле стоматологической клиники. По аксессуарам, одежде младенца, по его дорогой люльке было видно – мать-одиночка или является весьма обеспеченной дамой, или рвет жилы, пытаясь купить единственной кровиночке все самое лучшее. Но что станет с малышом, если она вдруг умрет в больнице? Кому он нужен, такой толстенький и симпатичный, с его огромными, похожими на драгоценные темно-синие сапфиры, глазищами? Ни-ко-му! На всем белом свете никому, кроме матери, нет дела да этого ребенка…
– Никит, привет!
– Юля, ну как ты? Что с зубом?
– Все в порядке. А ты… Ты не мог бы сейчас меня забрать?
– Конечно! Я как раз собирался тебе звонить.
– А твоя встреча?
– Все уже, закончил. На сегодня я свободен.
– Только я не в клинике, а на углу. Где зеленый шестнадцатиэтажный дом, у остановки.
– Стой там. Сейчас подъеду.
– Ну, вот, – сказала я малышу. – Видишь, как все удачно складывается. Сейчас папочка нас заберет.
Но сначала он безмерно удивится, увидев меня на остановке с незнакомым детенышем на руках! Да… Я в своем репертуаре. Как всегда – на передовой, в окопах…
Но с другой стороны, представим, что ребенка впарили бы не мне, а этой Оле в микроскопической юбочке! Да она бы его уморила! Кстати, согласится ли малыш есть из бутылочки? А вдруг он на грудном вскармливании? Моя грудь в отношении надоев абсолютно бесперспективна! И тут я увидела «Лексус» Никиты. Любимый вывалился из авто с глазами, увеличенными ужасом до размеров дынь-колхозниц. Назвать чувство, испытываемое им в данный момент, удивлением было так же некорректно, как назвать Вторую мировую войну – незначительным вооруженным инцидентом.
– Юля! – закричало мое сокровище. – Но ведь два часа назад ты даже не была беременна!
– Вот в этом никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, – вздохнула я. – Принимайте, папаша! У меня уже руки как у орангутанга – до колен.
Поставив кресло на заднее сиденье автомобиля, я объяснила ситуацию:
– Представляешь, подруге стало плохо от укола анестетика. Ее увезли на «скорой». А ребенка пришлось взять мне! Но ты не волнуйся, он пробудет у нас только до вечера. А вечером его заберут родственники.
– Надеюсь, подруга не умрет?
– О-о… Не дай бог!
– Что ж, хотя бы в одном ей повезло – ты в тот момент оказалась в клинике. По крайней мере, ребенок попал в надежные руки.
– Ты действительно так считаешь?
– Считаю.
– Мне приятно это слышать.
(О, милый… За месяцы, проведенные вдвоем с Никитой, я так привыкла быть понимаемой! Мы словно две струны, вибрирующие в унисон! Он всегда на одной ноте с моими ощущениями, он так тонко все улавливает! Вот сейчас первым делом поинтересовался, выживет ли мамаша. И вовсе не потому, что жаждет поскорее избавиться от ребенка, а из сочувствия к бедняжке! Другой мужчина на его месте первым делом поинтересовался бы у подруги, где были ее мозги, когда она соглашалась взять младенца. А затем вспомнил бы, что именно сегодня у него масса неотложных дел!)
– Я наблюдал, как ты несла вахту у песочницы. На прошлой неделе, помнишь? Младенцы висели на тебе, как груши на березе.
Да, точно. Стоит мне притормозить на минутку во дворе, мамашки тут же прыскают во все стороны, как тараканы, – одной срочно нужно бежать за теплой курткой для ребенка (они оделись не по погоде), вторая забыла выключить бульон, третья не купила хлеба…
Я помолчала минуту, соображая, сказать ли Никите правду. Было немного страшно.
– Знаешь… Вообще-то, она даже и не подруга.
– Кто?
