– тренажерный зал по средам – это тренажерный зал;
– и если он считает меня прелестью – так оно и есть! Я – прелесть, в сторону сомнения!
Вероятно, мы всю жизнь проводим в окружении людей, придуманных нами. И приписываем им мысли и поступки, сообразуясь с личной степенью испорченности или благородства… Это как же можно все испоганить!
Я виновата перед Никитой. Злилась, негодовала, презирала – и себя, и его! А он чист, как свадебная простыня современной невесты! Он меня не обманывал, он всегда был искренен со мной.
Два бесценных месяца безнадежно испорчены! Они могли стать восхитительным адажио, но из-за моей глупости превращены в какофонию. Я украла их у себя и своей любви. Более того – вляпалась в криминальную историю и едва-едва из нее выпуталась, испытав грандиозное нервное потрясение. И это все – из-за неумения верить!
Решено – я не буду прежней, я исправлюсь! Буду благодарить судьбу за каждый новый день, проведенный рядом с любимым, не стану искать подвоха и скрытого смысла, буду радоваться каждому солнечному лучу и капле дождя. Теперь…
– Юля! Юль… – услышала я издалека.
Объект размышлений настойчиво пытался попасть в фокус моего взгляда. Я, как обычно, отсутствовала.
– Ты бесподобно выглядишь в этом костюме. А что случилось? Почему ты влетела в квартиру сломя голову?
– Была в ресторане «Кармен» на корпоративной вечеринке, – отчиталась я. – И в какой-то момент осознала, как сильно тебя люблю! Как ты мне дорог! Ну, вот… Пришлось мчаться изо всех сил, чтобы донести до тебя эту мысль.
– Спасибо, – улыбнулся Никита, разглядывая мое лицо. – Приятно слышать. Ты тоже мне очень дорога. Здорово, что мы встретились на том тренинге, да? А ты ела в ресторане? Я оставил тебе полкотлеты. Больше ты все равно не осилишь.
Глава 21
Я опять в глубоком обмороке
После октябрьских дождей и слякоти пришел ноябрь. Сухой и прозрачный, он словно был незапланированным бонусом накануне зимней стужи. Прохлада бодрила, а яркое солнце заставляло ликовать. Лужи высохли, улицы выглядели вполне по-весеннему.
И вот в такое золотистое утро, наполненное свежестью, когда я собиралась выкурить еще одну Самую Последнюю Сигарету, позвонил следователь Нелюбин. Ну конечно, он же должен аннулировать мою подписку о невыезде, поняла я, рассматривая дисплей телефона. А заодно – отчитаться, как продвигается расследование. И, наверное, страшно соскучился. Потому и звонит.
– Здрасьте, Анатолий Кириллович!
– Здравствуйте, Юля. Я жду вас завтра в прокуратуре в двести восьмом кабинете в час дня.
– Будем отмечать мое счастливое освобождение от несправедливых обвинений?
Нелюбин немного помолчал. Как будто мысленно пережевывал услышанную фразу. Между нами повисла наэлектризованная пауза.
– Да нет. Новости для вас неутешительные, – наконец произнес Нелюбин.
Я замерла от неожиданности и крепко сжала телефон.
– В смысле?
– Я встречался с Ксенией Савич. В день гибели Кумраева и вообще всю ту неделю она провела в Амстердаме на мебельной выставке.
– Не может быть!
– Но это факт.
– Нет, – простонала я. – Хватит уже издеваться надо мной! Я нашла Эльмиру, нашла Ксению… Вас никто не устраивает!
– Как глупо звучит – «вас никто не устраивает». Детский лепет!
– Ну, конечно! Теперь вы заведете старую песню. – Да, – хмыкнул Нелюбин. – Это вы, Юля, были на стройке в ту среду.
– Нет, не я.
– А кто? Отсутствие Ксении в городе подтвердить нетрудно, она готова предоставить паспорт с загранвизами плюс свидетельства целой армии знакомых, вплоть до коллег из Голландии.
– Все подстроено, – поняла я. – Ксения тщательно спланировала расправу с Кумраевым. Естественно, она все продумала и просчитала. Вам надо копнуть глубже, Анатолий Кириллович. Если проверить, то выяснится: ее алиби – липовое.
– А у вас его и вовсе нет, – ледяным тоном напомнил Нелюбин.
– Ксения умная и хитрая! Она все вычислила и организовала!
– А мне, напротив, Ксения показалась удивительно искренним человеком.
В голове молнией сверкнула мысль: я вдруг вспомнила, насколько отличается мое материальное положение от благосостояния Эльмиры и Ксении. А если эти богатые дамочки просто откупились от следователя? Кинули ему жирную подачку, принесли в конверте «котлету» из долларов или евро – и у обеих тут же образовалась масса препятствий для устранения Кумраева. Эльмира, видите ли, давила попой турецкий пляж, Ксения – двигала шкафы в Амстердаме. И только Юля Бронникова, спрятав в чулке наган и нейтронную бомбу, выслеживала бизнесмена.
– Что же мне делать, Анатолий Кириллович? – жалобно спросила я.
– Вы так ничего и не придумали? – сурово поинтересовался Нелюбин. – Насчет алиби? Не вспомнили, кто мог бы подтвердить его?
– Нет. Я была уверена, Ксения Савич избавила меня от необходимости суетиться.
– Суетиться! Эх, вы! Какая-то вы безалаберная, Юля.
Я шмыгнула в трубку. В горле стоял ком. Разве я безалаберная? Да нет же, я очень ответственная. Но выложив на стол перед следователем две карты – сначала пиковую даму, затем бубновую, – понадеялась, что партия завершится без моего участия. А надо было ваять алиби, кропотливо собирать лжесвидетельства, искать поддержку у друзей.
– И как теперь, Анатолий Кириллович? А? – жалобно мяукнула я.
– Приходите завтра к часу дня в прокуратуру.
– С вещами?
– С какими вещами?! Просто приходите. Даже не поднимайтесь наверх, я сам к вам выйду.
– Да?
– Погода стоит отличная. Прогуляемся и подумаем, как исправить ситуацию. Возможно, мы сумеем вам помочь…
Слова Нелюбина звучали обнадеживающе! Я снова воспрянула духом. Он готов помочь… Не знаю, сколько стоит его сочувствие… Пусть даже оно обойдется в кругленькую сумму. Лишь бы выкрутиться из этой истории!
От первого звонка до второго – пять сигарет. У меня тряслись руки, даже дымовая завеса на кухне не пугала: да, Никита, безусловно, заметит вечером, как у нас накурено. Но скоро меня посадят в тюрьму, и уже никто не будет отравлять атмосферу никотиновым выхлопом…
Как будто Никита переживает из-за отравленной атмосферы! Нет! Он переживает из-за моих отравленных внутренностей!
Я взяла мобильник, он прыгал на столе, как лягушка.
