Ириша молча бегала за мной следом – взволнованная, растерянная. Она понимала: суета не беспричинна. Своим поведением подруга демонстрировала безграничное доверие моим действиям. Она не орала, не требовала объяснений, полагая: раз я не ответила на ее вопрос, значит, сейчас некогда разговаривать. Надо сначала разобраться с проблемой.
Просто схватила с засохшей грядки обломок кирпича и засадила его в окно рядом с крыльцом. Стекло обрушилось вниз, оставив острые «зубья» в раме, я быстро отбила и их тоже.
– Давай, ты первая, – приказала я.
Ирина задрала юбку чуть ли не до талии и полезла в окно. Я подталкивала ее под попу. Потом сама лихо взлетела в оконный проем: семь лет, отданные в детстве художественной гимнастике, до сих пор помогают в некоторых ситуациях.
– Ира, ты только не волнуйся, – предупредила я.
Ириша не ответила. Она двигалась по тесному коридорчику, едва передвигая ватные ноги. Она уже осознала: мы не ошиблись, и Руслан Тронов на самом деле как-то связан с исчезновением Льва. Но как? Она боялась спросить. Только побелела от страха и сжала руки на груди…
Мы вошли в комнату. На кровати у стены лежал Лев.
Наверное, следовало лучше подготовить мою нервную красавицу к встрече с мужем. Как выяснилось, она невероятно тяжела в бессознательном состоянии. Хотя и прикидывается пятидесятишестикилограммовой.
Я, естественно, не удержала груз, и мы с подругой свалились на пол. Вид Ирины мне страшно не понравился – бледное до синевы лицо, закатившиеся глаза. Испугавшись последствий (а вдруг сейчас ее мозг не получает достаточно кислорода и в нем уже начались необратимые процессы?!), я истошно завопила и принялась лупить бедняжку по щекам.
– Ира, очнись! Ну, что же ты?! Вот он, твой Лев! А ты тут валяешься!
Подруга очнулась через полминуты, долго оглядывалась по сторонам, потом завыла и полезла трясти и обнимать Льва.
– Юля, вызывай скорую! – крикнула она. – Что этот подлый врач с ним сделал?! Левушка, милый мой, хороший, не умирай, пожалуйста! Мы же тебя нашли! Теперь все будет хорошо.
А по моему мнению, Лев вовсе не собирался отбрасывать валенки. Я сразу сообщила об этом подруге.
– Он вовсе не умирает, успокойся, Ириша!
– Ты думаешь?
– Посмотри на него!
Слова гадалки бабы Кати – «жив, но лежит» – подтвердились.
Таиров лежал на кровати по стойке «смирно», закрыв глаза, и ровно дышал. Очевидно, просто спал, заботливо укрытый одеялом до самой шеи. Конечно, он отличался от Льва, привычного нам, – был слегка зеленоват и неподвижен. Но в целом Таиров смотрелся неплохо… Ириша выглядела гораздо хуже. Что ж, если вспомнить, какие жестокие нравственные страдания она перенесла в разлуке с ее исполином!
В только что проветренной комнате все же чувствовался запах лекарств. На лампе-бра над кроватью висела пустая капельница. Рядом на стуле – упаковка гигантских памперсов. Я отвела глаза – сердце защемило от жалости и унижения: на нашего могучего мужика, крутого и успешного, день за днем в течение трех недель напяливали памперсы, как на беспомощного младенца.
На столе стояла банка из-под кофе с медицинским мусором – использованные шприцы, ватки, пустые блистеры, ампулы. Я вытащила одну и прочитала надпись: «Хлорпромазин».
– Ты знаешь, что такое хлорпромазин? – спросила я у Ирины. Она уже не рыдала в голос, но хлюпала носом и то принималась обнимать Льва за шею, то гладила его по груди, то сжимала ладонь, вытащив из- под одеяла.
– Нет.
– Наверное, врач обокрал своих психов, – решила я. – Позаимствовал в диспансере лекарство от излишней прыгучести и болтливости.
– Думаешь, этим они обкалывают буйных пациентов? – всхлипнула Ириша. – Бедный Левушка! А его-то за что?!
– Схожу в машину за телефонами, – сказала я. – Дай ключи.
– Придется нам самим как-то вывозить Льва отсюда. Нет связи. Мобильники не работают. Но я могу побегать по деревне, поискать, у кого есть стационарный телефон.
– Нет, не оставляй меня одну здесь! – взмолилась Ириша. – То есть со Львом. Но все равно – мне так страшно!
Я держала в руках Ирин сотовый и, размышляя, автоматически теребила золотой брелок, инкрустированный искрящимися камнями. Он, как обычно, не давал мне покоя. Это духи или губная помада, в конце-то концов?!
А почему нельзя? Думаю, это не возбраняется… Однако сумеем ли мы с Иришей перенести в автомобиль сонного мальчугана, размером и весом сравнимого с мраморной статуей Геракла?
Но оставаться в доме конечно же нельзя. В любой момент может вернуться врач. Или сам Кунгуров нарисуется, решив проведать конкурента, низведенного им до положения овоща… Неужто Кунгуров настолько жесток, что упивается видом поверженного соперника? Наслаждается его беспомощностью? И зачем ему это?
Но я, конечно, безмерно благодарна этой двуличной сволочи. Кунгуров не убил Льва сразу, он решил сделать это постепенно. Наверное, ждал, когда меж двух доз препарата Таиров признается, куда дел собранный компромат.
– Ой! – воскликнула я.
Золотой брелок под моими настырными пальцами развалился на две части. И я поняла: это вовсе не духи и не тюбик губной помады!
Ирина, обнимая Таирова, в сотый раз принялась плакать. Скоро одеяло на груди у Льва промокнет насквозь. Но время от времени, пошмыгав носом, подруга начинала улыбаться – улыбкой счастливой и ненормальной.
– Ириша, тут у тебя флэшка!
– Правда?
– Да. Зачем она тебе?
Насколько я знаю, подруга пользовалась компом крайне редко. А с флэш-картами вообще никогда не имела дела, так как ей просто нечего было на них записывать.
– Не знаю, – отмахнулась Ириша. – И то, что это флэшка, я тоже не знала. Думала – просто украшение. Талисман. Мне Лев подарил за пару дней до исчезновения. Я тебе разве не говорила?
В голове тяжело заворочалась какая-то мысль. Ужасно рыхлая и объемная, вязкая, словно болото…
