предложил встретиться, и хотя в груди шевелился смутный страх вновь получить по физиономии, как в случае с Виктором, однако любопытство взяло верх. И через несколько минут, прихватив с собою зайца и коробку с платьем, я мчалась на отремонтированной машине в Медведково, где высились несметными полчищами близнецы-шестнадцатиэтажки.
Игорь Николаевич, счастливый обладатель телефона — а в этом недавно заселенном доме вполне могло оказаться всего три номера на шестнадцать этажей, — являлся тридцатилетним мужчиной приятной наружности, гинекологом по профессии. Он за чашкой крепкого чая в холостяцкой полупустой кухне объяснил мне происхождение свертка одноразовых шприцев в Дашином шкафу. Шприцы были необходимы Даше для лечения небольшого женского недомогания, столь легко приобретаемого юными красавицами еще в средней школе в результате продолжительного сидения за партами, использования для гигиенических процедур хлорированной воды и шастанья по морозу в капроновых колготках.
Игорь Николаевич имел лицензию на частную практику. Гинекологические проблемы женщин загрязненного города, а также женщин, привыкших путешествовать по океану сексуальных наслаждений подобно фрахтовым судам под управлением то одного, то другого капитана (к Даше это не относилось), превращались для врача сначала в трехкомнатную квартиру, потом в автомобиль… Тактичность и обходительность, знание эффективных новинок фармакологии, а также обещание конфиденциальности привлекали к Игорю богатых клиенток.
Мне приятно было снова увидеться с бабушкой Лены. Антонина Степановна сияла опрятностью и чистотой. Она попыталась завлечь меня на кухню запахом свежеиспеченных сдобных булочек, но я не поддалась, а прошла в комнату Елены.
— С наступающим! — закричала я с порога. Талантливая парикмахерша тоже занималась частной практикой и сейчас сушила феном свежепокрашенную голову привлекательной длинноволосой клиентки. Лена кивнула мне без особого энтузиазма — видно, ненависть к Эванжелине наложила печать и на отношение ко мне, безобидной и неопасной.
— Тебе подарок от Даши.
Лена от удивления едва не убила феном подружку, а я достала легкую плоскую коробку в золотой обертке и глупого ушастого зайца.
— Даша давно приготовила тебе этот подарок, и ее мама просила завезти.
— Но у меня только завтра день рождения, — растерянно произнесла Лена, разворачивая бумагу.
— Я подумала, что ты могла бы завтра явиться на работу в этом платье.
Платье-чулок, короткое, элегантное, из буклированного шелка, подходило к глазам Лены и не должно было скрывать ее длинных ног.
— Вот это да! — воскликнула подсушенная клиентка. — Да ведь такое стоит двести девяносто долларов в магазине на Смоленской! Ленка, давай примерь!
Лена стояла опустив голову, с очевидным намерением разразиться слезами. Нет, достаточно, я еще не пришла в себя после вчерашних истерик, у меня скоро разыграется ревматизм от постоянной сырости. Извинившись, я малодушно галопом умчалась в туалет, расстаться с излишками чая, влитого в меня гостеприимным гинекологом.
— Завтра будет уже две недели, как пропала Даша, — сказала Лена, когда я вернулась.
Причесанная клиентка уже испарилась.
— Да. — Я задумалась. — Наверное, надо искать уже не Дашу, а ее тело. Вряд ли она все еще жива. Страшно такое говорить…
— И можно будет найти… тело?
— Можно сделать все, чтобы найти его в случае, если оно где-то спрятано. А не сожжено, например… Мороз по коже от таких предположений. У Дашиного отца огромные связи, он сможет организовать поиски.
— Неужели он не организовал их еще раньше? — предположила Лена.
— Я не знаю. Но начать искать тело — значит признаться, что больше нет никакой надежды увидеть Дашу живой.
Антонине Степановне так и не удалось впихнуть в меня десяток сдобных булочек. В мрачном настроении и с мыслями о Даше я отправилась домой.
Дома Андрей с Эванжелиной от нечего делать глумились над моим котом. Антрекот мужественно сносил издевательства интервентов, хотя выражение глаз у него было траурное.
— Где пропадаете, мадам? — обрадовался Андрей моему появлению.
— Come stai?[14] — с диким напряжением осведомилась все еще зареванная Эванжелина.
Милая! Наверное, потратила три часа, чтобы овладеть этой потрясающе сложной итальянской фразой и порадовать меня.
— Молодой художник в больнице, — отрапортовал сыщик. — У него нервный срыв. Причина? Неизвестна. Но он весь в розовых пятнах — даже на ушах они есть. Живописен до неприличия и страшно страдает. Творческая натура — не перенес, должно быть, Дашиного исчезновения…
— Ты занимался когда-нибудь наружным наблюдением? — перебила я Андрея.
— Естественно, сердце мое.
— Кажется, я знаю, куда подевалась Даша.
Андрей, привычный к подобному времяпрепровождению, напряженно всматривался в темноту, но я уже начинала клевать носом и сомневаться в удачном завершении придуманного плана. В конце концов около часу ночи появился объект наблюдения. Я попросила Андрея осторожно следовать за ним. Частный детектив, уже полностью порабощенный мною, послушно выполнял все указания. Человек, за которым мы наблюдали, прошел квартал до платной автостоянки и через пару минут появился на новенькой «девятке» цвета Гольфстрим. Управляемый умелой рукой, автомобиль ловко маневрировал среди иномарок и такси, циркулировавших по ярко освещенным проспектам ночного города. От акробатических трюков у Андрея на лбу скоро выступила испарина.
Через полчаса утомительного преследования мы прибыли в район, расположенный недалеко от центра города, к тихому островку, захламленному строительным мусором недавно снесенных домов и еще не поступившему в распоряжение какого-нибудь банка или зарубежной компании.
Наш объект вышел из машины и остановился. Вдали слышались гудки автомобилей, звуки бессонного города, но здесь, за стеной многоэтажек и высоких деревьев, было тихо. Открыв багажник и рывком вытащив канистру, преследуемый, спотыкаясь и освещая путь маленьким фонариком, поковылял в сторону нагромождения балок, битого кирпича, изогнутых железок.
Андрей пробирался среди этого мусора совершенно неслышно, но я ничего не видела и периодически беспомощно висла на его руке. Не прошло и двух минут, как мои джинсы ниже колен превратились в лохмотья. Внезапно Андрей предательски бросил меня и рванулся вперед в кромешную тьму. И как это люди умудряются видеть в такой темноте? Я услышала приглушенные звуки очень кратковременного сражения — и вскоре раздался негромкий оклик.
Я осторожно приблизилась. Глаза от любопытства стали немного лучше видеть. Картина оказалась почти такой, какой я ее и представляла.
Канистра лежала на боку, и драгоценный бензин толчками с бульканьем истекал из нее. Андрей держал за руку растрепанную и злую Елену. Они стояли около большого круглого отверстия бетонированного колодца, из которого торчали сухие ветки. Андрей замкнул наручники на тонких запястьях девушки (ну хоть что-то у него есть от настоящего сыщика) и повел ее в машину, а я принялась за работу.
Через пятнадцать минут, когда нашими усилиями заброшенный колодец глубиной около трех метров был очищен от хлама, подъехали на нескольких машинах знакомые товарищи в штатском. С их помощью Андрей поднял со дна грязный, обсыпанный кирпичной пылью и застегнутый на «молнию» спальный мешок.
Прожужжал замок. Товарищи в штатском склонились над извлеченным предметом. Надо было и мне
