Конечно. Уже четвертый час утра, ты, наверное, устала и спешишь домой, – кивнула Джулия. Она разглядывала арсенал косметических средств, которыми было заставлено зеркало Мадлен, и содрогалась: ни к одному из этих футляров, коробочек и баночек с кремом, тушью, тенями и губной помадой (якобы французского и английского производства) она не рискнула бы даже прикоснуться, не то что использовать по назначению. – Я не задержу тебя долго. Мне нужно найти Катю. Знаешь ее?
– Конечно. А зачем?
– Мне понравилось ее лицо. Хотела бы сделать несколько фотографий. Ты, кстати, тоже выглядишь чудесно на снимках, которые мне показывал Борис. Думаю, в качестве фотомодели у тебя есть шанс, – спокойно обманула Джулия разукрашенную танцовщицу.
– Правда? – обрадовалась Мадлен. – Так вы знаете Бориса? Я всего один раз была в его студии. Думаете, он пригласит меня еще?
– Это несомненно, – твердо уверила Джулия.
– Я с Катей виделась всего пару раз, – оживленно затараторила Мадлен. – В это воскресенье я звонила ей домой, потому что не могла танцевать в понедельник и хотела, чтобы она меня заменила, она классно танцует, а у нас если три прогула – то увольняют без разговоров, а я очень не хочу потерять это место, здесь неплохо платят, хотя работа очень тяжелая, приходится танцевать пять часов подряд, и надо много есть, чтобы остаться в прежнем весе, вы понимаете, такая физическая нагрузка, но Катя сказала, что не может, потому что ей только что предложили работу в какой-то забегаловке официанткой, и она завтра, то есть в понедельник, отправляется туда. Я, конечно, расстроилась, такой облом, у меня уже два прогула, и если...
– Так, значит, у тебя есть номер Катиного телефона? – с трудом вставила Джулия свой вопрос.
В том-то и дело, что нет! – с отчаянием закричала Мадлен. – Так всегда получается! Родители словно специально созданы для того, чтобы вредить детям! Телефон был записан на газете, а когда я в понедельник пришла домой, оказалось, что мой сообразительный папаша использовал эту драгоценную газету с Катиным телефоном для гигиенических нужд. И ладно бы для своих, так нет же! Для его любимого кота! И теперь я сама не могу связаться с Катей, а она мне так понравилась, я хотела бы с ней дружить и дальше, такая милая и простая...
– А она не сказала, в какую забегаловку устраивается? – Джулия была разочарована неудачей.
– Сказала! – повеселела Мадлен. – Сказала! Закусочная «Фрагмент».
– «Фрагмент». Отлично. Наверное, мне надо ехать туда. – Джулия решительно поднялась.
– Сейчас они, должно быть, закрыты, – подсказала девушка. – Ночь.
– Да. Значит, утром. Спасибо тебе.
– Вы действительно считаете, что из меня выйдет хорошая фотомодель?! – закричала вдогонку Мадлен.
У девушки были длинные темные волосы и голубые глаза. Охранник, умиравший от скуки в углу маленькой комнаты, равнодушно окинул ее взглядом и снова ушел в себя. Из-за железной решетки на девушку напряженно уставилась кассирша: она уже погибла от жары, и мысль о том, что сейчас ей придется совершать какое-то действие – проверять подлинность купюр, пересчитывать рубли, – была отвратительна и невыносима. В обменном пункте банка «Виктория» почему-то отсутствовал кондиционер. Несчастные кассирша и охранник весь долгий день страдали от духоты и запаха пота, который приносили распаренные июньским пеклом редкие клиенты, и предавались грезам о прохладном бассейне и ледяной бутылке «Спрайта». Расплавленные пленники жаркой комнаты уже истребили имевшийся запас прохладительных напитков, а отлучаться из обменного пункта они не имели права.
Девушка пахла свежестью. Она положила сумочку на высокую стойку и начала деятельно копошиться в ее содержимом. Охранник лениво поднялся со своего места и сделал несколько шагов в сторону клиентки. Ему было мерзко, душно, скучно.
Девушка закончила поиски. В ее руке был небольшой пистолет, который охранник безошибочно отнес к категории игрушечных, но не успел порадоваться этому факту, так как быстрый и сильный удар ногой безжалостно погрузил его в жаркую темноту на целых пять минут.
Кассирша, вся влажная от пота и страха, съежилась под дулом пистолета, взяла пакет, который кинула ей грабительница, и отошла к сейфу за деньгами: сейчас она была пленницей своего огражденного железной решеткой закутка. Бежать было некуда. Она могла бы включить сигнализацию, но за то время, пока кто-нибудь подоспел бы на помощь, темноволосая девушка шесть раз воспользовалась бы своим оружием. «Да ну, блин, – заторможенно думала кассирша, перекладывая деньги из сейфа в пакет, – из банка, конечно, вылечу, зато живая. Тоже мне банк! Не могут поставить кондиционер! Вот вам всем! И этот валяется, лосось, как на пляже, с девчонкой не справился!».
Девушка взяла легкий пакет и удивленно посмотрела на кассиршу. Та развела руками и объяснила:
– Мало клиентов.
Девушка спокойно кивнула и уже через секунду растворилась за дверью. Кассирша нажала кнопку сигнализации.
На той же скамейке под кленом свершился обмен микрокассеты на три тысячи долларов. Катины щеки горели ярким пламенем, демонстрируя, какие адские муки стыда и унижения испытывает их хозяйка. «Только потому, что мне очень нужны деньги, – твердила мысленно Катя, торопливо складывая зеленоватые купюры в сумочку. – О Боже! Сколько компромиссов! Кем же я стану, в конце концов?!» Леонид Кочетков не догадывался о мучениях Катерины. Он искренне радовался удачной сделке.
– Ох, какие у тебя щеки, Катерина, – очарованно выдохнул Леня. – Словно яблочки. Какая же ты соблазнительная!
Катя покраснела бы еще больше, но ее «яблочки» достигли крайней степени спелости.
– Теперь, когда наша афера так удачно закончилась, приглашаю тебя в ресторан. Согласна?
– Не согласна, – отказалась Катерина. – Обеденный перерыв кончается, я должна бежать.
– Бежать? В эту закусочную? Готов купить ее целиком с потрохами, инвентарем и свежеподжаренными лангетами, чтобы тебе не надо было спешить.
– Катерина, зачем тебе работать?
– Странный вопрос, – обиделась Катя.
– Такая женщина, как ты, не должна проводить время иначе, чем в наслаждениях и веселье. Какая работа? Неужели некому о тебе позаботиться? – Леонид так преданно и честно смотрел Кате в глаза, что было ясно: он сам готов о ней заботиться всю оставшуюся жизнь.
– Не будем обсуждать эту тему! Все, ухожу.
Катерина сердито вырвала у Лени свою руку, которую тот собирался жарко облобызать, и поднялась со скамейки.
– Можно я иногда буду тебе звонить, – смиренно поинтересовался Леонид, – узнать, как здоровье?
– Ладно, – снисходительно разрешила Катя. – До свидания, Леня.
– До свидания, моя краснощекая нимфа! Катерина преодолела метров двадцать, и мысль, о том, как низко она пала, взяв деньги за кассету, снова начала обжигать ее мозг. «Все! Не буду больше об этом думать! – приказала она себе. – Взяла так взяла. Нет, нет, нет, не буду думать об этом!».
Но мысль огненным шаром катилась следом за ней, подталкивая в спину раскаленным боком и внушая Кате: «Ты плохая, ты плохая, ты плохая!», – и Катя бросилась бежать.
Завернув за угол, она с разбегу налетела на Владислава, который мирно и неторопливо передвигался в сторону «Момента». Удивленный Влад поймал раскрасневшуюся девушку – она едва не упала. Катина сумочка слетела с плеча, сделала в воздухе три кульбита и шлепнулась на тротуар, выплеснув свое содержимое на расплавленный от солнца асфальт. Катерина застыла в крепких Славиных руках, не в силах оторвать взгляд от очевидного доказательства ее падения в бездну непорядочности: серо-зеленые банкноты лежали на тротуаре вперемешку с тюбиками губной помады, ключами от квартиры, записной книжкой и пудреницей.
Ошарашенный увиденным (бедняжка, два дня назад просившая выдать ей аванс ввиду крайне тяжелого финансового положения, запросто носила с собой пару-тройку тысяч долларов!), Влад молча помог Катерине укомплектовать сумочку.
Безмолвные и загадочные, они вошли в закусочную за пять минут до конца обеденного перерыва.
Русское отделение «Маргариты» возглавляла Валерия Позднякова, а со стороны
