Многие корили его и осуждали за глупость, говоря, что худо иметь большое тело и малый ум.
Жестокое предупреждение богов не достигло цели; Александр не изменил прежний образ жизни, то есть продолжал воевать, убивать и… пьянствовать. Вином царь заливал горечь неудач, вином отмечал победы, без вина не обходился его обед, – он уже не мог жить без этого напитка.
Диодор говорит, что «Александр, выздоровев от ран, принес богам благодарственные жертвы и стал устраивать роскошные пиршества друзьям. За одной попойкой случилось событие своеобразное и заслуживающее упоминания». Воины Александра по пьянке предвосхитили и любимое развлечение римлян и непременный атрибут средневековых рыцарей.
В числе приближенных Александра было два богатыря, прославившихся своими подвигами: македонянин Горрат и грек Диоксипп. Выпитое вино способствовало самым низменным проявлениям гордыни и создавало иллюзию небывалой силы у поднимающих чаши с обманчивым зельем. Македонянин начал глумиться над товарищем-афинянином, говоря, «что за войском следует бесполезное животное в военном плаще: когда они вступают в бой, оно умащается и готовит свое брюхо для пира».
Так как Диоксиппа мало трогали эти оскорбления, разгоряченный и осмелевший македонянин потребовал, чтобы он сразился с ним на мечах. Диоксипп со спокойной усмешкой принял вызов. Александру показалось забавным будущее развлечение, и он назначил поединок на следующий день.
Все же поединок походил на бой гладиаторов, а именно – полуобнаженного ретиария и вооруженного до зубов секутора. Необычное зрелище описывает Курций Руф.
Собралось множество воинов, среди которых были и греки, сочувствовавшие Диоксиппу. Македонец надел полное вооружение: в левую руку он взял медный щит и копье, называемое «сарисса», в правую дротик и опоясался мечом, точно собирался сражаться с несколькими сразу. Диоксипп блестел от масла и был украшен венком, в левой руке держал багряный плащ, в правой – большую узловатую дубину. Это обстоятельство вызвало у всех захватывающий интерес, так как выступать голому против вооруженного казалось даже не безрассудством, а полным безумием.
Итак, македонец, уверенный, что можно быть убитым и издали, метнул в противника дротиком. Диоксипп легким движением увернулся от него, но пока враг перекладывал копье из левой руки в правую, он подскочил и ударом дубины переломил копье пополам. Потеряв оба метательных оружия, македонец стал отстегивать меч. Пока он был занят этим, Диоксипп подбил ему ноги и, свалив на землю, вырвал у него меч, поставил ногу на шею лежащего, замахнулся дубиной и размозжил бы ему голову, если бы не был остановлен царем.
Александр был опечален результатом короткого боя, как будто только что проиграл решающее сражение. Македоняне также находились в большом унынии, и лишь греки чествовали победителя, как могли: земляки украсили его лентами, словно он прославил всех эллинов.
Судьба однако не позволила Диоксиппу долго наслаждаться победой. Он сразу же попал в немилость к Александру, а придворные льстецы, желая угодить царю, нашли способ окончательно избавиться от ненавистного героя. Они уговорили слугу афинянина подбросить ему под подушку золотой кубок, якобы пропавший у Александра.
Послушаем окончание этой истории из уст Диодора Сицилийского:
На очередной пирушке его обвинили в воровстве, ссылаясь на то, что у него нашли кубок, – Диоксипп был опозорен и обесславлен. Видя, что македонцы устремляются на него, он ушел с пирушки. Вскоре после этого, прибыв уже к себе домой, он написал Александру о подстроенной ему ловушке, поручил близким передать это письмо царю, а сам покончил с собой.
Безрассудно согласился он на поединок и еще бессмысленнее оборвал свою жизнь. Поэтому многие корили его и осуждали за глупость, говоря, что худо иметь большое тело и малый ум. Царь, прочтя письмо, опечалился смертью Диоксиппа и часто вспоминал о его доблести. Пренебрегая живым и тоскуя об умершем, который уже ничем не мог послужить ему, он раскрыл низость клеветников и понял высокие качества этого человека.
Это в духе Александра: отправить человека, выделившегося какими-либо замечательными качествами, на смерть и затем лить крокодильи слезы. Точно так же он переживал за им же погубленных Клита, Филоту, Пармениона…
Глава 5. На закате
Путь по Индии продолжался еще пять месяцев. И снова Александр ввязывается в любой бой, находя для этого малейший повод, и снова он впереди сражающихся. Так, он напал на индийское племя оритов потому, что оно «не оказало никаких дружеских услуг ни ему, ни его войску». Очень потрясла и удивила македонян битва за пограничный город брахманов. Они легко обратили в бегство войско индов, частью перебили, частью загнали в городские стены. При этом немало воинов Александра было ранено, и самое удивительное было то, что умирали в страшных муках даже те, кому случайная стрела нанесла небольшую царапину.
Македоняне не сразу поняли, что имеют дело с новым страшным оружием. Его действие описывает Диодор Сицилийский.
Оказалось, что варвары смазывали свое оружие смертельным ядом. Полагаясь на его силу, они и вышли, чтобы решить боем свою судьбу. Яд этот получали из каких-то змей: их ловили и, убив, клали на солнце. От зноя змеиные трупы становились мягкими, из них вытекала жидкость – в этой влаге и заключался змеиный яд.
Раненый сразу впадал в оцепенение, вскоре начинались жестокие боли, судороги и дрожь сотрясали все тело. Кожа становилась холодной и синей; больного рвало желчью; из раны текла черная пена и начиналась гангрена, быстро распространявшаяся по главным частям тела; смерть была ужасной. Одинаковая судьба ожидала и тех, кто получил большие раны, и тех, кого случайно и слегка оцарапало. Такой смертью погибали раненые, но царь не так уж печалился над их судьбой; особенно огорчала его рана Птолемея, будущего царя (Египта), а тогда царского любимца.
Ужасы бедствий
Александр пошел этой дорогой, хорошо зная, как она трудна, только потому, что услышал, будто из тех, кто до него проходил здесь с войском, никто не уцелел, кроме Семирамиды, когда она бежала от индов.
Чтобы спасти Птолемея, одного из последних своих друзей, Александр занялся лихорадочными поисками противоядия. Его все-таки нашли, и Птолемей остался жить. Но множество македонян не дождалось лекарства.
Страшная смерть македонян от неизвестного яда была лишь слабой местью за то, что Александр сделал в этой области Индии накануне. Во владениях царя Самба он перебил до 80 тысяч индов; много пленных было продано в рабство. Вождя индов, осмелившегося оказать македонянам сопротивление, Александр приказал распять на кресте.
Впрочем, не инды нанесли наибольший урон войску македонян, а легкомыслие или безумие Александра. Он сознательно выбрал самую трудную дорогу, лишенную всего необходимого: воды и каких-либо припасов. Для чего он это сделал? Ответ есть у Арриана:
Александр пошел этой дорогой, хорошо зная, как она трудна, только потому, что услышал, будто из тех, кто до него проходил здесь с войском, никто не уцелел, кроме Семирамиды, когда она бежала от индов. И у нее, по рассказам местных жителей, уцелело только 20 человек из всего войска, а у Кира, сына Камбиза, только 7, не считая его самого. Эти рассказы и внушили Александру желание состязаться с Семирамидой и Киром.
От войска Александра осталось больше людей, чем от войска Кира, но какие мучения вынуждены были претерпеть македоняне из-за больного (не болезненного) честолюбия царя. Когда знакомишься с описанием перехода через пустыню, возникает непреодолимое чувство жалости к македонянам, хотя накануне они были палачами целых народов. Обида за них возникает потому, что сложили они головы не в честном бою, а исключительно из-за каприза царя. Курций Руф пишет:
Израсходовав свои запасы, македонцы начали терпеть нужду, а потом и голод и стали питаться корнями пальм, так как произрастают здесь только эти деревья. А когда и этой пищи стало не хватать, они
