усмехнулся Трэггану, оглядев комнату. — Но в моем положении это не принято. Извини, Мейчон, я понимаю, тебе нужно выспаться перед…
— Да брось ты, — махнул рукой Мейчон, усаживаясь на кровати. — Я, как и ты, — он с нажимом произнес эти слова, — могу не спать по трое суток. К тому же великолепно отдохнул в лесу за три прошедших дня.
— В лесу разбойники и звери, — заметил Трэггану, — это не отдых.
— Напротив, — возразил Трэггану. — Разбойники не нападают на одиноких путников — что с них возьмешь. А звери… Они сами боятся страшного хищника о двух ногах. Что-то случилось, Трэггану?
— Нет, — просто ответил друг. — Соскучился я по тебе. Даже, если быть честным, просто по нормальному человеку, который тебя понимает. Твое появление здесь для меня… Я даже не могу сказать… Словно свежий ветер с моря… Да, так оно и есть! Даже с Млейн я не могу говорить о некоторых вещах — она их не понимает и ей неинтересно. Знаешь, пойдем, поднимемся ко мне наверх. Гирну принес туда давешнее вино и копченую кабанину. Я видел, ты за столом почти не пил.
— Я за сегодняшний день выпил больше, чем за последние четыре года, — усмехнулся Мейчон. — Но раз ты зовешь — идем.
Трэггану прекрасно ориентировался в лабиринтах дворца. Тяжелым ключом он отпер замок и открыл дверь в кабинет. Из внутреннего садика, дверь в который была открыта, веяло изумительной свежестью и прохладой.
Хозяин кабинета быстро зажег свечи и комната наполнилась мягким светом. Трэггану придвинул к своему столу второе кресло и указал Мейчону. Сел сам и наполнил чарки.
— Знаешь, Мейчон, — сказал он задумчиво, — мы никогда не давали друг другу клятву дружбы. Но мне кажется, что…
— Да, — кивнул Мейчон. — Выпьем за нашу дружбу.
Они залпом опустошили чарки.
— Когда ты сражался с этим малкирцем, — продолжал Трэггану, — я думал, что если вдруг, то… Ты понимаешь, о чем я говорю?
Мейчон кивнул.
— Только слишком легко далась нам победа. Не то, чтобы слишком, но…
— Это потому, — заметил Мейчон, — что они дрались за деньги. — Если бы за их спинами стояли матери и дети… Так легко мы бы не справились… Поверь моему слову, малкирцы — отличные бойцы. Не эти вот двое, а вообще.
— Возможно, — согласился Трэггану. — Сегодняшний бой много для меня значит. Я уж боялся, что эти хоромы, слуги и ежедневные утренние ванны совсем расслабили меня. Я уже начал забывать запахи битвы.
— И слава Димоэту! — воскликнул выпускник острова Брагги. — Зачем тебе это помнить? Ты — владельный элл, глава семьи. У тебя другие заботы. Так и должно быть. Да, хотел тебя спросить: а то, что ваш король поддержал этого фанатика… У тебя будут неприятности?
— Вряд ли. Я ведь подданный двух королей — Итсевда и Реухала. Меня не касаются дворцовые интриги и даже войны. В крайнем случае — снаряжу отряд для королевской армии…
Он молча глядел на пустую чарку в руках. Мейчон смотрел на друга. Тихо и очень уютно потрескивали свечи. Трэггану хотелось сидеть так долго — без разговоров даже, потому что ему было хорошо рядом с другом. Странно, но даже лучше чем с Млейн… Нет, это, конечно, не так. С Млейн все по другому — там… там… там нежно и добро. А с Мейчоном — надежно и почему-то тепло.
Они так и сидели без слов, никто не хотел убивать то необъяснимо-молчаливое, что родилось между ними.
Наконец голова Трэггану бессильно упала на спинку кресла — он заснул.
Мейчон задумчиво налил себе в чарку вина из графинчика, понюхал и поставил чарку на стол.
Как сильно изменился Трэггану за то время, что Мейчон его не видел. Сейчас, спящий, в свете свечей он казался очень усталым и чуть ли не старым. Мейчон огляделся, встал, снял с дальнего кресла шкуру какого-то зверя и заботливо накрыл ею друга. Долго стоял у стены, увешанной кинжалами, пиками и мечами. Потом прошел к открытой двери в сад и, стоя на пороге, впитывал в себя ночные запахи Города Городов, о котором мечтал бесконечные дни испытаний на острове. Потом улыбнулся своим мыслям, сделал шаг вперед, улегся на песок и мгновенно заснул.
С первыми лучами солнца Мейчон проснулся. Увидел колодец с полным ведром воды, вымылся и вошел в кабинет. Свечи еще горели. Трэггану спал, улыбаясь во сне.
Ступая совершенно бесшумно, словно лесной зверь, Мейчон прошел к выходу и открыл дверь. В коридоре перед лестницей стоял стул — наверное, для слуги. С некоторым трудом он нашел комнату, которую отвел ему дворецкий. Взял свою дорожную сумку с бальзамами и прочими необходимыми вещами, накидку с цветами Итсевда, что принес ему вчера на пир посол Наррэгу, подумал стоит ли одевать парадный костюм, решил что нет и, никого не встретив, спустился вниз.
Полусонный охранник открыл ему ворота и Мейчон отправился уже знакомой дорогой к Арене Димоэта, навстречу своей судьбе.
Первый этап Состязаний Димоэта по обычаю проводился в первый день празднеств, в день бога Кашаера, повелителя холодного Гапполуха.
Разумеется, поединки на Арене являлись центральным событием дня, поскольку шествие в храм Семи Богов не обещало быть слишком уж торжественным и красочным — лишь низкорослые гапполушцы в меховых одеждах и со своими странными посохами, увенчанными изображениями диковинных зверей, будут водить непонятные остальным загадочно-ритмичные хороводы под глухие звуки огромных барабанов.
Мейчон знал — сегодня Димоэт будет милостив к нему. И Кашаер поможет, поскольку Мейчон корнями своими из Гапполуха, хотя ни разу не ступал на этот далекий и суровый континент.
Огромные трибуны Арены Димоэта, способные вместить чуть ли не больше половины жителей Города Городов, в этот ранний час, к удивлению Мейчона, были почти заполнены; только многочисленные ложи знатных эллов были еще свободны — те придут на настоящие поединки, когда останутся лишь истинные мастера клинка.
А простой народ жаждал крови, которой в первом круге будет больше чем достаточно. Отчаянно рвущиеся в бой воины не соизмеряют свои силы с силами противника и опытные мастера хладнокровно пронзают не желающих сдаваться храбрецов, у которых смелости и желания сорвать победный куш значительно больше, чем опыта и умения.
К тому же, удачные ставки, сделанные до начала первых боев, могут принести огромный выигрыш, намного превосходящий, то, что можно получить, поставив когда бойцов станет меньше. Если угадать победителя, то можно заграбастать денег даже больше, чем будет выплачено за победу достойнейшему. Но разве ж угадаешь — две тысячи бойцов, каждый внешне силен, хорошо вооружен и рвется в бой. Можно лишь гадать — а времени нет. В основном, зрители ориентировались по именам и предыдущим победам, которые выкрикивал маг-герольд.
Мейчон усмехнулся — его знакомцу Дойграйну ломать голову в догадках не приходится, тем более, если он присутствовал на вчерашнем поединке на Ристалище Чести.
— Восемьсот восемьдесят восемь — элин Мейчон, защищает цвета Итсевда! — провозгласил маг- герольд.
И все. Что Мейчон сказал, то и объявили. Он не из тех, кто хвастается своими заслугами. Громких побед на турнирах у него нет, а остров Брагги за плечами… Что ж, пусть этим кичатся другие. Многие, кто прошли лишь начальную подготовку на Брагги, не забывали сообщить об этом.
Мейчон поглядывал в сторону представляемых бойцов, когда слышал упоминания об острове, но знакомых лиц не видел — выпускники, те кто смог стать выпускником, проходят индивидуальное обучение у лучших мастеров острова, тогда как остальных муштруют группой те, кто еще не стал учителем и, возможно, никогда не станет. Впрочем, в начале списка звучало имя какого-то именитого выпускника; Мейчон, кажется, даже слышал про него на острове.
Все бойцы — две тысячи человек, сидели на скамьях, выставленных прямо на огромной арене, чтобы не утомляться во время представления и жеребьевки. Каждый уже прошел осмотр магом-эскулапом и держал в руках черный каменный кубик с выбитым на нем номером.
